|
Last modification: April 21, 2005
Copyright © 2002-2004 Alexander Taratorin. All rights reserved. This page has been visited 2774 times. |
|||
|
Last modification: April 21, 2005
Copyright © 2002-2004 Alexander Taratorin. All rights reserved. This page has been visited 2774 times. |
|||
|
Во времена Интернета автор беззащитен перед читателями. Географическая удаленность не играет никакой роли: письмо из Москвы в Калифорнию доходит за несколько секунд. Вот мне и пошли письма ? из России, Америки, Израиля и Европы... На всякий случай, авторов писем, названия фирм и имена действующих лиц я называть не буду. Ваш, Саша Торин |
|
Я три года проработала в оффисе ХХХ в Москве, и не перестаю удивляться фактическим совпадениям. Все совершенно точно: манеры начальников, закулисные игры, издевательства. В нашем случае это исходило от западного менеджмента, впрочем, активно поддерживалось и творчески развивалось холуями из местных. Я тут потихоньку совращаю народ, подсовывая "надежным товарищам" твою Дурную компанию. Интересно, что кому-то оказываются близки те моменты, которые для меня оставались "за кадром". Например, "... я ТЕБЯ хочу сделать начальником. Борис и Леонид совсем отстали от жизни, ни хера уже не соображают" (ну так, или около того). Одна наша сотрудница работала на объединении YYY, когда туда "пришли" французы с ХХХ с нашими второй волны эмигрантами, жлобами и потцами. Так вот игры "я именно тебя сделаю начальником" были любимыми в их кругу. Жалко, что еще расспросить ее не удалось - на середине твоего романа она схватила воспаление легких и угодила в больницу, что еще раз подчеркивает недюжинную силу "Дурной компании". Здравствуйте, Александр! Вашу "Дурную Компанию" я проглотил за одну ночь, и стало на душе гадко. Я и сам работал в очень похожем месте, к счастью, удалось ноги унести. Ну почему такое говно возникает всюду, где собираются "наши"? Я окончательно решил - в "русских" фирмах ноги моей больше не будет. С большим удовольствием прочел Ваш роман "Дурная компания". Я никогда не был в Америке, живу последние пять лет в Германии, но читать было очень интересно. Многое очень характерно для местной жизни. Один мой знакомый работал в фирме, основанной выходцами из России, которая как две капли воды напоминает вашу контору. Очень понравился эпизод про то, как сотрудника отправили "полетать" вокруг света за счет компании. Трудно в это поверить, но точно такой же случай произошел у нас (правда, человека этого никто не арестовывал), так что, прочтя этот эпизод, я хохотал почти целый час. "Дурную компанию" я к сожалению читала до половины - мне попал в руки номер журнала ( кажется, "Знамя" ), где было начало. Продолжение найти не удалось, хотя я у всех спрашивала. Один знакомый из Нью-Джерси обещал прислать, но надул. А на Интернете она есть? У меня к Вашей повести двойной интерес - мне понравилось, как написано, а к тому же очень уж совпало с личным опытом, настолько, что я ( и многие, кто работал в ХХХ ) полагали, что под псевдонимом Торин замаскировался кто-то из нашей компании. Очень много совпадений буквальных, начиная от обращения: "Листен, листен!", и того, что нашего вице-президента звали Леонид, до портрета хозяина - просто близнецы-братья. Совпадения можно перечислять до бесконечности, я просто не знаю, что не совпало. Сейчас, конечно, фирма не та, босс на пенсии, нравы смягчились, акции упали... Как участник аналогичных событий, могу сказать со всей ответственностью - очень все точно, ни преувеличения, ни карикатуры, все детали на месте. Напряжение держит, будто детектив читаешь. Просто отлично! ( хотя Вы это, я думаю, и сами знаете). Скажите, а чего в компании сейчас? Вы у них остались или ушли давно? Вообще человек Вы рисковый, могли ведь и убить? Ну может и не убить, но морду набить могли. Хотя реакция таких людей как Ваш Ефим совершенно непредсказуема. Не удивлюсь, если ему книжка понравилась. Интересно мне, читали ли ее наши славные руководители. Спрашивать у них я не буду. P.S. Вот Вам для коллекции цитаты из нашего фольклера: Как-то раз Х надумал открыть отделение фирмы в Питере и с этой целью хотел кого-то туда послать. Зашел в оффис к программисту Саше, родом из Москвы, по национальности - русскому (это важно). - Саша, поедешь в Питер, организовывать оффис! - Х, - пытается отвертется Саша, - ну какой из меня организатор, я в компании недавно, работы много, и т. д. Х ( переходя на интимный тон):- - Саша, листен! У меня в компании одни евреи работают. Вот пошлю я еврея в Россию, а с ним там что-нибудь случится, мне будет жалко. Тебя мне жалко не будет, ты ж не еврей? И еще на ту же тему, из разговора с человеком, жена которого не хотела ехать в Америку: Х: - Да что ты все один - семья в Москве. Давай мы ей визу оформим! - Не хочет она, Х, никуда ехать! - Ну давай мы тебя в Израильский филиал переведем, пусть туда приезжает! - Она никуда не хочет, а в Израиль и подавно. Она вообще не еврейка. - Как?! А зачем тебе такая жена? Из разговора с человеком, который собирается уволиться из компании: Х: - Эмплои должен быть хэппи! Вот ты не хэппи. Леонид, козел, почему у тебя люди не хэппи? Стоящий рядом Y ( на тот момент вице-президент ) молча опускает голову. Х продолжает тираду: - Чего хочешь? Денег хочешь? 200 тысяч? Все разговаривающие понимают, что 200 тысяч - это фигура речи, но вида не подают. Увольняющийся: - Х, я не из-за денег ухожу. - Тебе деньги не нужны? Y, идиот, зачем ты берешь на работу мудаков, которым не нужны деньги! И так далее до бесконечности. Я звонил X, основателю XXX, честно ему все рассказал, и про вашу книжку тоже, и попросил о встрече. Х стоит сегодня 150 миллионов и как-будто никаких проблем у него нет. Но он, дослушав меня до конца, заорал ?Сука, если напишешь хоть строчку, тебе не жить! На хуй, на хуй, на хуй!?. Именно так, три раза повторил он народное выражение и бросил трубку. Там еще есть точно такой же персонаж, как ваш Борис. Он пришел в компанию довольно молодым, и сейчас фирма выделила ему свой самолет с пилотом, который его дожидается всегда. Но сволочь редкая. Удивительно, что жизнь совпадает с вашей книгой не только в целом, но и по частностям. Потом позвонил Y. Тот стоит всего 50 миллионов. И матом не ругался. Но прореагировал примерно так же. Он мне вежливо сказал, что если я буду что-либо копать, то он потратит солидную сумму на адвокатов и постарается меня посадить в тюрьму или разорить. |
|
Вот что пришло мне в голову: Схожесть моей "Дурной Компании" с другими конторами, включая многих действующих персонажей, далеко не случайна. Я, кстати, недавно обсуждал это со своими знакомыми, поварившимися в различных местах, и все пришли к такому же мнению. Итак... Вы спрашиваете, не связано ли ухудшение дел компании с тем, что руководство стало американским, и отец-основатель больше не бродит по этажам, покрывая всех трехэтажным матом. Вы удивлены тем, что в YYY работает точная копия моего Бориса, почти на той же должности (вице-президент). Вы недоумеваете, почему ХХХ удалось захватить рынок, и как это связано с колоссальной концентрацией сильнейших русских специалистов. Я думаю, что ответ на ваши вопросы в том, что как и Пусик, так и ХХХ и YYY, и их компании - естественные формации. Только такие как они в состоянии раскрутить большое дело и выжить. Это как в физике, закон природы - существует устойчивая ниша, образование, с определенным уровнем энергии и финансовой подпитки. Эту нишу находят люди определенного склада и психологии, и она обрастает совершенно определенными людьми, вплоть до того, что должности в этой иерархической башне делятся как бы между похожими друг на друга личностями, вплоть до черт характера, не удивлюсь, если и внешности. Компания, тем более, основанная эмигрантом, становится успешной и выживает только если у руля стоит кто-то вроде Пусика или мистера Х - гений, на грани шизофрении, невыносимый и тяжелый человек, тиран, обладающий колоссальным чутьем. Как-то раз прототип моего Ефима с блаженной улыбкой ходил по компании. - "Вот" - торжествующе помахал он в воздухе толстой книжкой в глянцевой обложке. - " нашелся еще один нормальный человек, он думает точно как я." Книжка называлась "Only the paranod survive" (Выживают только параноики") и написана была президентом "Интела" Энди Гровом. Гров, кстати, сам эмигрант - в 1956 удрал из Венгрии, избежав советской оккупации и прочих радостей. Кстати, от знакомых слышал множество слухов про жизнь в Интеле при президентстве Грова (пару лет назад он ушел в отставку). Точная копия моего Ефима, даже стульями кидался, а из людей последние кишки выпускал. У меня здесь куча знакомых, в том числе аборигенов, работающих в десятках различных компаний. Многие знают прототипа Пусика,многие слышали про мою книгу. Есть у нас тут такая компания "Комаг" - выпускает магнитные диски. Основателем ее был китаец, ученый из Стэнфорда. Я как-то чуть не ушел к ним работать, по отзывам знакомых (американцев, прошу заметить) - это была точная копия Ефима, в китайском варианте. В коридорах стоял мат, об любого сотрудника могли запросто вытереть ноги. И даже тот факт, что в компании имелся совет директоров, уважаемого основателя не останавливал. И что же? Его ?ушли? в конце концов, и "Комаг" на грани банкротства, спустя всего год. Еще мне рассказывали про местную компанию, выпускающую видеокарты для персоналок, знаменитую, по крайней мере, название ее я слышал еще в России. Та же история. Отец-основатель, выходец из Гон-Конга. Деспот и тиран. Орет, бросается стульями, измочаливает людей на износ. Как только дела идут в гору, всех увольняет, чтобы не зажрались, и набирает новую команду. У него такое болезненное желание сотрудников поиметь, даже в ущерб себе. А какие слухи ходили про ситуацию в "Эппл Компьютерз"? А Билл Гейтс в Микрософте? Он из той же породы. И так далее, до бесконечности. Продолжаю нашу дискуссию о том, кто и как выживает в местных джунглях Кремниевой долины. Нет, всякое, конечно, бывает. Бывает так, что пошел парнишка программистом в маленькую компанию, а через год ? миллионер. Но чаще все-таки бывает вот так (т.е. разговор у нас пойдет о неудачниках): Собрались милые, интеллигентные люди, я их по Москве еще знал. Все сплошь доктора или, на худой конец, кандидаты. Приехали в Америку, начали клепать ноу-хау, используя все супер-достижения советской математической мысли. И продукт сделали, и очень хороший! Зарплату им как-то недоплачивали, по принципу: "Погодите, ребята, вот продадим, и всего вдоволь будет". Начальником и организатором у них был обходительный, назовем его Сема, проживший в Штатах лет 20. Бизнесмен средней руки, слегка жуликоватый, более всего напоминает директора дома престарелых из 12 стульев, как его там звали? Альхен?. Нет, он не орал, мягко улыбался и чуть-чуть прикарманивал. Что-то они даже продали, но, как и следует ожидать, накрылись медным тазом. Людей, оставшихся без работы, слопал Ефим, и тут затрещали косточки и полился пот из докторов и кандидатов. И с большими результатами для бизнеса... Видел я и две-три настоящих американских стартовых компании. Это те самые легендарные ?стартапы? Кремниевой долины, типа Yahoo или Excite, в которых так легко, якобы, стать миллионером... Вот это класс, при пяти инженерах, контора сразу же обрастает специалистами по маркетингу, бухгалтерами, деловыми рапорядителями, бизнесменами, секретаршами, устраивают бизнес-ланчи и презентации, одеты в хорошие костюмы... Ефим их как-то очень метко окрестил: попугаи в белых рубашках. Этими попугаями производится жуткая и бессмысленная активность, их методы действий хороши для рекламы Пепси-Колы или жевательной резинки, но к технологии никакого отношения не имеют. Почти все эти стартапы растратили кучу денег, разорились из за немыслимой, дикой глупости и элементарного отсутствия здравого смысла. На идеях одного моего знакомого была создана компания в Нью-Джерси. Ситуация такая же: как муравьи на варенье, на любое дело сползаются кучи дельцов, и за пеной и шумихой, которая ими поднимается, живого дела не остается. Последний президент растратил миллион долларов за год (вдумайтесь, миллион за год!) на поездки, рестораны и представительские. Исследовательский бюджет в то же самое время составлял сто пятьдесят тысяч. Его понизили, сделали вице-президентом. Назначили нового, он делает то же самое. Прибор покрасили свежей краской, вместо того, чтобы усовершенствовать, денег на разработку не дают. Дело - неважно, или так, почти неважно, главное - раскрутиться и пойти public.... Вот отсюда и берется менее десяти процентов выживших стартапов. Это - официальная статистика, по Кремниевой долине во всяком случае. Но если найдется Пусик или мистер Х - такого не происходит. Такой человек - обычно гений в профессиональной области. Диктатор. Кстати, пришло в голову - точно так же обстоит дело у хороших театральных режиссеров. Они обычно люди невыносимые... В деньгах ли дело? И только ли в них? Думаю, что нет, этим ?русские? часто поражают местных обитателей. Прототип моего Ефима в начале восьмидесятых годов был одним из основателей крупной корпорации. Но не выдержал глупости, и в какой-то момент наорал на президента так, что сотрудники вызвали полицию. Кажется, даже морду набил. После этого, поскольку Ефим был одним из главных разработчиков и имел долю в компании, вице-президент вызвал его в кабинет и сказал что-то вроде того: Ефим, ты понимаешь, конечно, что работать здесь больше не сможешь. Но все наши продукты - твоя заслуга, вот твоя доля - полтора миллиона. (Зарплата инженера в те годы была тысяч сорок-пятьдесят в год). - Пошли вы на хер! - ответил Ефим и денег не взял. Говорят, у вице-президента был сердечный приступ. Сам он вспоминал об этом примерно так: "Я потом жалел, конечно, что денег не взял, у меня ничего за душой не было. Но зато какое удовольствие получил! До сих пор приятно. Ради таких минут и стоит жить".
Ваш, Саша Торин |
|
СКОЛЬКО раз можно открывать Америку? В принципе бесконечно, лишь бы это действительно было открытие чего-то неизвестного. Хотя в нашей литературе эту тему новой не назовешь - эмигранты всех волн на этой ниве потрудились предовольно, тем не менее предлагаемый "Звездой" (N 3, 4) роман Александра Торина (псевдоним, как указано в редакционном примечании, бывшего московского инженера, ныне жителя США) "Дурная компания" позволяет провести некоторые неожиданные и небезынтересные параллели с сегодняшней ситуацией в России. С чисто художественной точки зрения "Дурная компания" на шедевр, конечно, не тянет, хотя написана вполне профессионально, без сучка и задоринки, и читается легко, без усилий. Собственно, ничего нового автор не предлагает, и текст интересен не художественными находками, а заложенной в нем идеей. Сюжет таков. Герой на излете застоя выезжает в Израиль, откуда со временем перебирается в США, куда его приглашают на работу в фирму некоего Пусика. Ефим Пусик - фигура на редкость колоритная. Это совершенно сумасшедший человек, технический гений, он изобрел загадочное устройство, которое буквально рвут из рук солидные западные фирмы (на этом единственном изобретении держится его немыслимое благосостояние), самодур, подверженный самым трогательным приступам человеколюбия (например, он беспрерывно выписывает с бывшей родины специалистов для своей фирмы, дабы дать несчастным вкусить настоящей жизни) и вместе с тем пароксизмам самого безобразного хамства, сводящего на нет все его благие намерения. Управляет фирмой триумвират тоже бывших советских подданных - по отношению к Пусику они подобострастны, на головы же рядового персонала обрушивается совершенно непредставимый в условиях американских свобод деспотизм в сочетании с самыми изощренными формами унижения. В фирме Пусика действует самая что ни на есть кастовая система, вплоть до института неприкасаемых (с представителями нижних слоев нельзя даже сесть в буфете за один стол). На работу необходимо являться в определенной "форме" - полосатой рубашке с какой-то таинственной "складочкой" на спине, темных брюках (не дай Бог в джинсах!), темных носках, галстук почему-то исключен. Рациональному объяснению это не поддается - надо и все тут, на этом и держится система подчинения, которое только тогда и бывает тотальным, когда личность лишают права рассуждать. Герой находится в промежуточном положении между высшими и нижними слоями, он с изумлением наблюдает Пусикову мельницу безумия, когда вдруг по мановению босса совершается грандиозный и бессмысленный переезд всех отделов из одних помещений в другие в пределах одного здания, парализующий на несколько дней работу всей фирмы; или выписанный из Ленинграда академик, предлагающий нестандартное решение (для чего его, собственно, и приглашали), подвергается потокам площадной брани за то, что суется не в свое дело. С одной стороны, руководство фирмы во весь голос кричит, что теперь, в условиях капитализма, бывшие советские граждане обязаны работать в поте лица - никаких перекуров или кофе на рабочих местах, с другой - единственное, что на самом деле требуется от сотрудников, которым прощается даже нулевая эффективность труда, - это следование неписаным законам субординации и неукоснительное исполнение даже самых абсурдных и часто взаимоисключающих распоряжений, что характерно для менталитета той страны, которую все эти люди покинули, спасаясь именно от такого типа отношений. Жизнь в фирме Пусика напоминает катание на американских горках - дух захватывает от крутых виражей, но тележка летит по замкнутым вкруговую рельсах, симуляция целенаправленного движения дает лишь тошноту и головокружение, позитивных же результатов - нуль. В Америке, кстати, эти горки называются русскими... Раньше, покидая родину, люди увозили с собой в узелке горсть земли, чтобы там, на чужбине, иметь хоть иллюзию непрервавшейся связи с отечеством. Теперь у эмигрантов такой необходимости нет - они привезли с собой столько "родины", и не в узелках, а в мозгах, что некоторые, не выдержав, подумывают о возвращении. В финале романа герой с облегчением покидает стены опостылевшего ему русско-американского промышленного монстра и отправляется в самостоятельное плавание по американским, без советской закваски, фирмам. Опыт не прошел даром. Теперь, прежде чем принять предложение, он очень внимательно приглядывается к работодателям, не забывая поинтересоваться, существует ли обязательный для всех сотрудников распорядок частной жизни, включая ношение особых рубашек со складкой или проживание в строго обозначенном районе. Картина, нарисованная в "Дурной компании", хотя и навеяна опытом американским, как-то болезненно отзывается в сердце нынешнего гражданина России. Ворвавшийся к нам в приоткрытую форточку капитализм как-то изумительно прихотливо наложился на выработанные временем местные привычки, и черты наблюдаемой действительности порой удивительно точно совпадают с особенностями фирмы Ефима Пусика. Конечно, смешно, что за такими наблюдениями приходится ездить в Америку, как будто нельзя было сделать их дома. Однако если пророки в своем отечестве стыдливо молчат, пусть хоть этот вид американского экспорта принесет какую-нибудь пользу - все лучше, чем "В постели с Мадонной"...
"Независимая Газета", 1998 |
Отзыв Марка Липовецкого, профессора русской литературы из Колорадо на повесть "Кризис" - он был в жюри конкурса "Русская Америка" в 2001 году и залепил произведению "нуль" за идеологическую несовместимость. Судите сами ..."Университетская история" Торчилина и "Кризис" Торина интересны исключительно в клиническом отношении - как неотрефлектированное отражение эмигрантского ?совка? в исполнении относительно молодых людей, приехавших в США в 90-е годы. И в том, и в другом тексте никакой дистанции между автором и героем не существует, поэтому вполне можно полагать, что ?страдания? героев, окруженные авторским состраданием, воплощают единый психологический комплекс. В этот комплекс входит презрение к американцам и ненависть к Америке, убежденность в собственном превосходстве - интеллектуальном, а главное, духовном (ни один из героев ни разу не берет в руки книжку - не по делу, для удовольствия - даже не американскую, это было бы слишком сильно, а русскую, любую!), а главное: представление о том, что есть две точки зрения: моя (автора/героя) и неправильная. Скажем, герой ?Университетской истории? три(!) раз приглашает нравящуюся ему женщину, американскую подчиненную -профессора, а не уборщицу, между прочим, на ужин, три раза получает отказ, и все равно пишет ей любовное письмо, полгая, что она не поняла его большого чувство. Затем он, конечно, глубоко уязвлен и оскорблен, когда против него заводится дело по sexual harassment, из которого ему с большим трудом удается выпутаться. Через всю повесть проходит возмущение сутягами-американцами, не способными понять тонкое человеческое чувство. Но ни герою, ни автору даже не приходит в голову взглянуть на эту ситуацию с другой точки зрения - с точки зрения сутяжницы Дебби, которая три раза спокойно объяснила начальнику, что он ей не нравится; и письмо которого она восприняла как посягательство не ее человеческое достоинство, которое в Америке защищается в судебном порядке. Герой глубоко убежден, что ИТР-ские нравы, когда начальник может любя трахнуть подчиненную, легко переносимы на американскую почву, и когда убеждается, что нет, то каким оскорбленным он себя чувствует. Герой ?Кризиса? демонстрирует свое превосходство над окружающим миром цитатами из школьной программы (дальше его духовный горизонт почему-то не простирается) а также акциями, которые вызывают сомнения в его психиатрической адекватности. Продиктовать запойному другу номера своей кредитной карты с лимитом в двадцать с лишним тысяч, подписать от злобы кабальный разводный контакт, не желая потратить 7 тысяч на адвоката (хотя как выясняется парой абзацев позже, у него имеются и другие кредитки), ввязаться в грязную операцию, заранее зная, что партнер не вызывает доверия и т.д, .и т.п. Везде и всюду наш герой предстает чуть ли не трагической жертвой, обманутой в каменных американских джунглях, а ведь он просто идиот. Но идиот с амбицией. Из возникающих ситуаций можно найти тысячу нормальных американских решений, но герой подчиняется логике советского итээра и опять-таки очень обижается, когда эта логика не работает. А автор окрашивает этот культурный идиотизм в трагические вампиловские тона! По моим представлениям, произведения типа этих двух решительно противоречат духу "Русской Америки" и поэтому заслуживают нулевой оценки. |
|
Отзыв г-на Липовецкого живо напомнил мне старые, добрые времена, когда на партийных и прочих собраниях выступали ораторы, проникнутые идеями Светлого Пути и Славы КПСС. Вызывает светлую ностальгию, добрую улыбку и вообще во всем радует. Прежде всего, радует хороший, уверенный стиль партийного работника. Чего стоит хотя бы фраза "Произведения типа этих двух решительно противоречат духу ?Русской Америки? и поэтому заслуживают нулевой оценки". Да, действительно, как ни крути, противоречат они светлым идеалам построения нового общества на американской почве. А искусство должно быть партийно по своей сути. Верно подмечено, и ведь не подкопаешься. Не нужны нам такие произведения. И точка. Очень ласкает взгляд частое употребление критиком термина ИТР. Уж не знаю, в каких дремучих годах модно было презрительно называть всякую научно-техническую интеллигенцию и профессуру Итээрами, но лексику эту уважаемый профессор русской литературы усвоил. ИТР, да еще и совок, - это сочетание клиническое, вот уж не в бровь, а в глаз. Такие они вредные, эти совки, понаехали, а аборигенов презирают, превосходство свое чувствуют неоправданное (ну, там, то, что они сами профессорами стали, да кафедрами руководят, это не в счет), ну и в духовном плане тоже не радуют. Ну, у Итэров с духовностью всегда плохо было, смотрите: вот он живет, этот совок, судится, подчиненных соблазняет, а книжек не читает. Нет, чтобы успокоиться, сесть на диванчик, открыть Льва Толстого. Про сливовую косточку, или что-нибудь еще поучительное, вне курса школьной программы, чтобы горизонты расширить. А то бы и какого-нибудь из американцев открыл, из тех, которые не порочат светлую действительность. Тогда и с духовностью было бы все в порядке. В общем, идиоты они. Жизни не знают, и с психикой у этих деятелей не все в порядке. К счастью, мир не без нормальных людей, и это радует. Особо радует, что сам г-н Липовецкий никогда не продиктует номер своей кредитной карточки, чтобы выручить старого приятеля, и никогда не подпишет кабальный договор о разводе, чтобы получить свободу. Вывернется наизнанку, но адвоката найдет. Это очень правильно, очень нормально, в разряде "нормальных Американских решений". И слава Богу. Сразу понятно, что он не клинический идиот с амбициями. И диагноза ставить не надо.
Саша Торин |
|
Рассказ получился и состоялся, как целое, т.е. сюжет, анализ, интонация, фактура, "воздух", характеристика в диалогах и тема сошлись в одно целое. Очень точная и умелая отработка деталей. Нет излишества и есть плотность письма, видимое письмо, что, впрочем, и всегда было отличием рассказов Торина. Но тут появились знаковые детали: "в кабине стоял запах пряных стариковских духов", "справа пробивался сквозь дымку университетский шпиль", - создающие образ практически из ничего. Словосочетание "пряных стариковских" найдено не только точно, но использует прием достоверности через неожиданность. Фактура, создаваемая "Семнадцатью мгновеньями весны", программой "Время", овощным магазином, кроватью с шишечками, фарфоровыми фигурками, запахом бензина и лука на улицах, вроде бы вторична, давно известна, иногда на уровне штампа, но выглядит совершенно необычной, увиденной со стороны, заново, потому что создает не просто образ времени, но движения в нем. Это как "шпиль в дымке", как верстовые столбы, или известный прием снятия слепого пятна памяти. Причем делается это без пережима, авторская речь практически не интонирована, а точнее интонация ее спрятана за знаковыми, будто бы случайно нащупанными, признаками времени. Движение же это во времени завораживающе странно. Несколько разорванных, случайных сцен, которые должны были бы утяжелять и разваливать сюжет, создают вдруг единое впечатление. Что-то связывает новую квартиру, кинотеатр, ресторан, случай у соседей, смерть бабушки, ночной город в Америке и т.д. Дело не в ангеле, т.е. не в сквозном образе. Дело в том, что весь этот вспоминаемый и реальный мир - призрачен и совсем не так реалистичен, как это может показаться в начале при всей точности и достоверности деталей и характерности диалогов. Умерла бабушка, нет соседей, нет овощных магазинов, СЭС, прежних фильмов, ресторанов, щенка за три шестьдесят две, первого секретаря исполкома на рыбалке и колхозных рынков, а есть только вечный город, "и время тоже вечно, и мертвые живы, они сидят на лавочках возле дома, они ждут творога в магазинах". Такое открытие авторского лица или совпадение позиции повествователя и реального автора у Торина редко. Гораздо чаще автор спрятан даже за своей прямой речью, за описанием деталей и оборванными сценами, вроде бы никуда не ведущими. Сцена у соседа, угостившего мальчика водкой вроде бы и не к чему, даже так хорошо сделанная. Если бы не удочка, о которой речь выше, не "камыши около берега, заброшенная усадьба, дубы, полузатопленный островок и лесная тропинка, поросшая орешником", - или иначе говоря, если бы не знаковые, "вспоминаемые" детали, управляющие будто бы реальным сюжетом. Описание времени, или время вообще, как главная тема повествования, повествование в форме постоянно продолжающейся внутренней речи, тоже уже известны давно (Пруст, Бунин, Джойс). Однако у Торина всегда есть странность в обыденном. Хорошо выстроенный рассказ о бабушке вдруг заканчивается ночным откровением, разрушающим весь построенный образ. Но вместо образа, личности, открывается истинное лицо человека, делающее его более глубоким. Это не психологический анализ героев у Толстого. Героиня не обнаруживает ложь в себе и не отказывается от нее, становясь другим человеком. Она просто знает о еще одной глубине сознания, о подлинной своей натуре, которую открывает нам автор, как второе дно, как еще одного человека, живущего рядом с видимым всеми. - Я ведь все знаю, иногда кажется, что живу, как во сне. Просыпаюсь и вижу все четко-четко, - говорит она, и точка зрения на все описанное так подробно реальное время меняется. Жизнь героини завершается, когда человек узнает себя, исчерпывается и сюжет воспоминаний, видимо, дойдя до смысловой точки. Пожалуй, это главное достоинство и даже открытие этого рассказа. Я имею в виду то различие, которое автор делает между личностью, вымышленной индивидуальностью и истинным лицом человека. Точка зрения эта, надо сказать, дана очень фрагментарно. Тут невольно ждешь большего. Но, возможно, мы видим некий поворот автора, что-то новое и только что обнаруженное. Впрочем, чего гадать. Мир, который открывает после воспоминаний, совершенно должен быть лишен вымысла, т.к. прежний сюжет будто бы завершен. Однако реальный американский город видится столь же призрачным, как и исчезнувшая Москва. Приемы для этого вполне обычны: ночной город, пустые улицы, странные люди у небоскребов, темные очки странного таксиста и непонятный сквознячок из окна машины, но главное - точка зрения повествователя, наблюдающего со стороны, или взгляд одинокого человека. Впрочем, этого и ждешь. Повествователь становится романтическим героем. - Сад камней. Пустая вселенная. Огромный туалет цивилизации. Пустые города. Эти люди боятся потерять работу, приходят в шесть утра и вкалывают, вкалывают, как муравьи на просеке. Зачем. Зачем? Однако и тут есть странность. Повествователь опять не совпадает с автором даже во внутреннем монологе-откровении. За обнаружением конца цивилизации или гуманистической европейской культуры, за этим "озарением", автор тоже наблюдает со стороны, и получается так, что не совсем в это и верит. "Пришло в голову, что западный человек не задумывается об этом, восточный принимает жизнь как данность, и только мы, живущие посередине цивилизаций, и все в таком роде", - думает он чуть раньше. Остается странная, почти мистическая надежда, которую герой видит в лице своей дочери, и подмигивает ей. Финал ли это? Да, пожалуй. Хотя, у меня в конце возникло ощущение, что я пропустил главное. Впрочем автор имеет на это право. Открытие странного в обыденном еще раз сыграло и завершило тему.
Однако, раз речь об ангелах, самое время вспомнить и о грехах. Я говорю об ошибках, неточностях, мелких огрехах, которые есть у всех. Это - аксиома. Шахматная композиция повествования, когда настоящее и прошлое чередуется, при всей простоте требует связок фрагментов, объяснения действий героев и определенной жесткости. В самом же начале рассказа я натолкнулся неточность, не поняв по тексту почему у героя появилась собственная комната в новой квартире сестры. Я понял, почему туда переезжает бабушка, но вот почему внук ее туда попал, мне стало ясно только в том месте, где речь пошла о разводе родителей. Можно вспомнить, конечно, повествование с нарушением причинно-следственных связей, которое давно уже существует, и все кино на этом сегодня стоит, тем более, что я сам писал выше о свободном потоке сознания. Но прием-то чередования времени задан, и тут уж никуда не денешься. С другой стороны само повествование не имеет единой формы. Оно то от третьего лица, то переходит во внутренние монологи, в поэтически выстроенное описание мысли, что тоже требует своей композиции, большей свободы от внутренних связок фрагментов, что тоже сыграло свою роль. Пятый фрагмент текста и начало шестого просто повисли и выглядят инородными кусками. Все это говорит о том, композиция и стиль повествования в рассказе дались и состоялись буквально на ощупь, а не были продуманы. Есть и просто досадные огрехи. Например, упоминание шестилетним мальчиком любовницы Ленина Инессы Арманд. Не то чтобы это невозможно никогда, но не объяснено, не прописано. Следующие предложения: "- И буду я спать на сундуке этом четыре с половиной года. Я, собственно, не против. Город этот будет вечным, и время тоже вечно,.." - начаты с тире, как прямая речь, хотя все дальнейшее - косвенная прямая и внутренний монолог, как раз поэтически выстроенный. Ошибка маленькая, но важная, видимо, возникшая после правки текста. Просто напоминаю, чтобы не забыл. В ночной сцене в гостинице, в десятом фрагменте, в описании города попадаются штампы вроде "бездушные города", "светился огнями город", и непривычно-непонятное для меня в России словосочетание "мобильные дома". С третьего захода понял только, что это дома на колесах. Это, видимо, калька перевода существующего английского слова? Есть и еще одно: упоминание лосьона "Сьерра Невада". Название это повисает. Его можно либо убрать, как ненужную детализацию, либо отыграть, указав название одеколона, которым душился отец бабушки. Но это уж точно, на усмотрение. Вот и все, пожалуй. Очень многое хорошее и удавшееся не описал. Но думаю, это и так бросается в глаза.
|
