Дурная компания - Главы 18-21

Главы    [1-2]   [3-6]   [7-12]   [13-17]   [18-21]   [22-24]   [25-28]      [Назад]

- Вы видели? - Борис стоял неподалеку от меня с Андреем и Леонидом и трясся от злости. - Не успело пяти минут пройти, а они вместо того, чтобы работать, уже чаи распивают в кафетерии. Тут как тут, чирикают, да еще по-русски. Ефим делает глупость за глупостью. Компания гибнет, люди разленились, не хотят работать, а он приглашает этого мудака из Кембриджа, а теперь еще этого старого осла из Москвы. Тоже мне, академик! Обычный лжеученый, как они все были в России. Пишет на листочках какую-то ересь, он, по-моему, полный тупица и бездарь

- Боря, успокойся, - Леонид явно нервничал, но не хотел эскалации конфликта, так как не далее как сегодня утром ему влетело за неисправные блоки, и он по опыту знал, что Ефима сейчас нельзя заводить. - Мы все соберемся и поговорим с Ефимом в спокойной обстановке. Только не надо нервничать.

- Да что там нервничать! - Борис покраснел и зло сплюнул. - Неужели вы не понимаете? У нас в компании теперь два дармоеда! Два! И другие люди, глядя на них, начнут баклуши бить - им можно, а мне нельзя? Этому мудаку Эдику платят зарплату как инженеру, а он за месяц сделал столько же, сколько Петя делает за один час! Это же настоящий социализм! А от старого тупицы вообще ничего, кроме вреда, не будет!

- Успокойся, - Андрей сочувственно, с любовью в глазах, посмотрел на Бориса. - Пожалуйста, не нервничай из-за идиотов. - Он взял Бориса за руку чуть выше локтя и дружески погладил его по спине. - Успокойся, Боря!

- Со мной все нормально! - Борис вдруг перешел на английский и с ненавистью посмотрел на Андрея.

- Успокойся, - с нежностью продолжал Андрей, похлопывая Бориса по плечу. Борис резким движением высвободился.

- Я сказал, со мной все нормально! - громовым, дрожащим от злости голосом прокричал он. - Я не маленький ребенок, чтобы ты меня утешал! И не прикасайся ко мне, слышишь?

Андрей опешил. Он явно не ожидал такого от друга юности и раскрыл рот от удивления. На лице его сменилась целая гамма переживаний - обида, недоумение, испуг и снова любовь и нежность.

- Я же хотел как лучше, - промямлил он и пожал плечами.

- Боря, Боря, - снова вмешался Леонид. - Давай подождем день-другой, пусть все станет на свои места. Говорят, этот академик друг молодости Ефима, так что не лезь на рожон. А по поводу Эдика ты прав, он полный идиот, я думаю и Ефиму это ясно. Я предлагаю перевести его с инженерной должности в техники и поставить на производство. Пусть помогает чинить старые системы.

- Ходит на работу в джинсах и кроссовках! - Бориса продолжало трясти. - А этот академик приехал в каких-то стоптанных ботинках и со значком Ломоносова в лацкане. Еще бы ордена свои нацепил! Ходит с папкой для бумаг, а на блокноте у него написано "Полевой дневник"!

- Да, это мы упустили. - Леонид поморщился. - Я и сам, признаться, не знаю, зачем Ефим его позвал, и думаю, что это ничем хорошим не кончится. Андрей, давай-ка объясни ученому, что к чему, давай, действуй!

Андрей, на которого только что возложили важное задание, напыжился и подошел ко мне.

- Так, ты из нас ближе всего был ко всяким ученым. Ты уже видел академика?

- Да, Ефим водил кого-то с утра.

- Прекрасно, сейчас отвезем его на обед. Надо ему рассказать о традициях, принятых в нашей компании.

- Надеюсь, ты не повезешь его покупать полосатые рубашки со складочками?

- Опять ты за свое! - Андрей обиделся. - Я же для него лучше сделать хочу. Хороший совет еще никому не мешал!

Я согласился. Через пять минут мы уже познакомились с академиком, оказавшимся приятным и остроумным собеседником, и сели в машину.

- Вы в первый раз в Америке? - гордо спросил Андрей.

- Нет, Андрюша, я несколько раз бывал здесь, но всегда на другом побережье.

- Здесь у нас, - Андрей напыжился, - мировой центр науки и технологии. Так что считайте, что вы были в глухой провинции и не видели настоящей цивилизации.

- Ну вы даете, Андрюша! А Нью-Йорк, а Принстон, а Кэмбридж...

- У нас уже есть один сотрудник из Кэмбриджа. - Андрей презрительно скривился.

- Это вы бросьте, старик! Вы про Эдика что ли? А вы знаете, что я его еще в Москве знал, и он очень талантливый ученый. Вы по внешности не судите, вы тоже могли родиться с капризным голосом...

- Я не знаю, какой он там ученый, - Андрей скривил губы, - а вот программист он бездарный.

- А с чего вы это взяли? - Академик удивился.

- Это мнение Бориса, - Андрей произнес эти слова с гордостью.

- Ну, батенька, при чем тут Борис, так ведь можно кого угодно охаять. Надо же свою голову на плечах иметь.

- У нас в компании, - Андрей поджал губы, - у Бориса очень высокая репутация. И потом, он мой лучший друг, и я ему абсолютно доверяю.

- Ну удивили, подумаешь .... - Академик засмеялся.

- Я бы не смеялся на вашем месте. - Андрей явно обиделся. - Учтите, что разработки Бориса принесли компании многие миллионы долларов.

- Андрей, извините. - академик нахмурился. - А вам не показалось, что Ваш, так сказать, лучший друг, недолюбливает евреев, к которым, если не ошибаюсь, относитесь и вы.

- Это абсолютная чушь! - вскричал Андрей. - Мы с ним лучшие друзья с детства, и я никогда ничего подобного не слышал! Боря глубочайший интеллигент и очень порядочный человек! Да если хотите знать, у него куча друзей - евреев!

- Нет, что вы, - академик смутился. - Простите. Я совсем не хотел вас обидеть. Мне могло и показаться, я ничего не утверждаю. Только вот как-то странно получается, что я провел с ним всего один день и уже услышал кое-что неприятное.

- Давайте лучше о деле. - Лицо Андрея приобрело деловое выражение. - Я бы хотел дать вам несколько полезных советов.

- Да, конечно, я здесь человек новый, порядков местных не знаю...

- Во-первых, в компании говорите только по-английски. Ну, во всяком случае старайтесь говорить, это и вам будет полезно.

- Да, - академик вздохнул, - немецким я свободно владею, а с английским немного туговато.

- Ну, знаете, на немецком у нас в Америке не разговаривают, - фыркнул Андрей, всем своим видом давая понять, что владение иностранным языком, отличным от английского, отнюдь не является чем-то особенным, а тем более полезным. -Во-вторых, я не знаю, заметили вы или нет, у нас в компании принято прилично одеваться. Нет, я ничего не хочу сказать, у вас нормальный костюм, но вот ботинки следует обновить. И рубашка должна быть вот такой, как у меня или у него, - Андрей кивнул в мою сторону, - с полосочками и со складкой сзади.

- Это что у вас, форма одежды? - со смехом переспросил академик. - Странно, а я в прошлом году читал лекции в Нью-Йорке в шортах и в футболке, и все профессора были одеты примерно так же.

- Я не знаю, как там в Нью-Йорке, а у нас ходить на работу в шортах считается неприличным. Вы сейчас живете у Ефима? Квартиру обязательно снимайте в Литтл-Три, там живут приличные люди. И, кстати, купите себе новую машину...

- Стойте, стойте! - академик смеялся. - Это что, устав Советской Армии или школа молодого бойца? Ребята, мне жалко на вас смотреть, молодые, талантливые, что вы создаете себе какие-то формальности и табу? Я уверен, что Ефим ничего такого вам не говорил. Живите свободно, дышите полной грудью, работайте, наслаждайтесь каждым днем. Вы не представляете даже себе, насколько вам повезло оказаться здесь и спокойно работать...

- Мое дело вас предупредить, - сухо сказал Андрей. - А вы решайте как знаете.

 

Обед сопровождался потоком поучений и полезных советов, изредка прерываемых воспоминаниями Андрея о своей правозащитной деятельности в Москве, о том, как он участвовал в митингах и демонстрациях, ходил с плакатами и даже был арестован. Академик немного сник от этого потока информации и только изредка вставлял ироничные комментарии.

- Типичный Совок! - Андрей с презрением выпятил губы, когда мы вернулись с обеда.

- Послушай, с чего ты это взял? - я возмутился. - Приятный, умный человек без комплексов. Послушай, он же тебе и мне в отцы годится. Не говоря уже о том, что он крупный ученый, академик, а ты его поучаешь как ребенка.

- Ученый, - Андрей сморщился, как будто проглотил лимон. - В России никаких ученых не было, одни бездельники.

- Ты это брось повторять чужие фразы. Почему ты думаешь, что вы все высшие существа?

- От моей работы компания получает огромную прибыль, - Андрей обиделся.

Неожиданно у меня в голове возникла абсурдная модель, и я начал ее развивать:

- А ты попробуй влезть в чужую шкуру. Представь себе, что ты тридцать или сорок лет проработаешь в Америке, разрабатывая свои приборы. Станешь великим инженером, а у них начнется последняя стадия Общего Кризиса Капитализма. Тебя же, падлу, учили научному коммунизму в институте, не забыл еще мудрость партии? И вот все, песенка спета, великая страна технологии рухнула, производства закрываются. А Россия тем временем очистила перышки, продала мехов, леса, алмазов и нефти и стала богатой, как арабские эмираты. Делать им не хера, все товары ввозят из Японии, а сами одна сплошная Академия Наук. Симпозиумы проводят, книги пишут, Нобелевские премии хватают. А тебе, паразиту, молока не на что стало купить, ты все бросаешь и приезжаешь в Москву. Паспорт-то у тебя не отобрали, ты же не в Израиль уезжал, а в Америку, да еще по контракту. И вот приехал ты и сажают тебя в какой-то Институт, встречает тебя мальчик такой русский, маленький, а нахальный: "Дедуся, у нас ходют в шортах и в сандалиях, так что ботиночки свои кожаные спрячь, не позорься. Ты нам, дедуся, помоги, у нас проблемка, для начала реши-ка нам параболическое уравнение второго порядка с квадратичным нелинейным членом. А то, небось, в Америке совсем мозги проржавели." Ты пыхтишь, потеешь, уравнения ты еще в институте забыл как решать, и говоришь: "А может вам схему какую разработать?", а они смеются и говорят: "Мудак, ни хера не соображает, пусть лучше сортиры научным сотрудникам чистит..."

Я увлекся. Андрей слушал меня внимательно, слегка приоткрыв рот, и, казалось, проникся патетикой происходящего, тем более что я попал в точку - уравнений он никогда в своей жизни не решал.

- Ну ладно, - он махнул рукой. - Я могу быть и не прав. Ну, академик, ну член-корреспондент, какая разница... Давай не будем ссориться, в конце концов пусть с ним Ефим сам разбирается.

Я поднял глаза. Ефим как раз шел навстречу нам, явно с желанием поговорить. За ним угодливо семенил Леонид, будто склонившись в почтительном полупоклоне.

- Листен, Листен! - Ефим смотрел на нас с Андреем, как будто пытался вспомнить что-то важное. - У нас проблема с этим, ну как его зовут? Ну да, с Эдиком. Что такое, все на него жалуются, Борис говорит, что он за месяц ничего не сделал. Что же он меня обманул? "Дядя Ефим, я сделаю, я справлюсь!" У нас же не богадельня, Борис прав. И Леонид сегодня приходил, жаловался на него. Все, раз он такой умный и книжки читает, пусть идет на сборку. Будет проверять сломанные системы. Переведем его в техники. Более того, если, например, он все починит, мы его поощрим: пусть занимается теорией. Да, пусть разбирается с нашим генератором, там одна наука. Я когда-то два сопротивления припаял, покрутил катушечку, смотрю - работает, да и ладно. А там уравнения писать надо, наука сложная. И академик к нам приехал, пусть вместе разбираются с генератором. Так что вот так: Эдик будет в сборочном цеху, если все неисправности устранит - идет и занимается расчетами! Все, Леонид будет им руководить. А если что не так, я ему буду мозги на место вставлять. Мерзавец такой, Борю замучил, садист какой-то! - Ефим театрально пожал плечами. - Обвел меня вокруг пальца, сказал, что он все умеет, а мне Борис говорит, что Петя за час все то же сделает, что Эдик за целый месяц!

- Посадим ремонтировать! - Леонид был явно доволен.

- Слушай, - Ефим обращался к Леониду, - иди и скажи, что это я тебя послал. Пусть бросает на хер свой компьютер и идет на сборку. И если будет упираться, я его на куски раздеру. - Ефим широко взмахнул рукой.

- Да, правильно, Ефим, - склоненная в почтительном полупоклоне фигура Леонида излучала одновременно покорность и одобрение действиями начальства. Он взял со стола большую тетрадь с записями, сделал в ней какую-то пометку карандашом и строевым шагом направился к Эдику.

Ничего не подозревающий Эдик с выражением крайней заинтересованности сидел за экраном компьютера. Справа от него была расположена большая стопка бумаг с карандашными пометками. Время от времени Эдик вытягивал губы, взгляд его светлел, он склонял набок голову и вздыхал, находя очередную скрытую тайну в чередовании символов на экране. Затем Эдик пододвигал к себе листочек из стопки и что-то на нем записывал ровным, детским почерком. Он как-то поделился со мной, что движим тщеславным желанием составить полный список программ, применяющихся в компании Пусика, разработать таблицу их перекрестных ссылок и связей и показать дяде Ефиму плоды своего труда в виде толстого тома, демонстрирующего порочный подход Бориса к организации производства. Труд этот, если бы он был завершен, мог являться памятником титаническим усилиям человеческого духа, сродни каталогу галактик в северном секторе Млечного пути.

- Эдвард, - Леонид остановился на бегу и начал нервно постукивать карандашом по кисти руки. - Ефим распорядился, срочно все бросай и иди работать в сборочный цех.

- Что? - Эдик явно не ожидал такого поворота событий. - Я же занимаюсь очень важной работой. Дядя Ефим сам мне сказал: Эдик, наведи порядок в программах. Я уже почти закончил сортировать все управляющие процедуры...

- Это неважно, - Леонид слегка нервничал, так как не привык повторять распоряжения более одного раза. - С программами Борис разберется, а Ефим приказал тебе все бросить и идти ремонтировать установки.

- Я бы хотел вначале поговорить с дядей Ефимом, - ровным, нудным голосом упирался Эдик.

- Хорошо, поговори с ним и переходи в сборочный цех. Там сидит Донг, он даст тебе работу.

Я зажмурился. Донг не только не говорил по-английски, но и не понимал ничего, кроме вызубренного наизусть порядка втыкания проводов и нажимания на кнопки. Если при этом на экране возникала надпись "ОК", он считал свою задачу выполненной, в противном случае вызывая в цех инженеров. Находиться в подчинении у Донга на Пусике означало крайнюю степень падения и полный отказ начальства признать за человеком даже минимальные умственные способности. Я попытался представить себе бывшего профессора из Кембриджа в этой роли, и не смог. Что-то неясное, какие-то смутные тени колыхались перед глазами, но образ Эдика на конвейере упорно не хотел формироваться.

- Это заговор! - как только Леонид отошел в сторону, Эдик обхватил голову руками. - Дядя Ефим не мог им такого приказать, они хотят уничтожить меня!

- Эдик, ну подумайте, разве в компании может что-нибудь произойти без Ефима? Я же сам слышал, как он про это говорил. На самом деле Леонид не сказал вам, что именно Ефим имел ввиду. Он распорядился, чтобы вы в свободное время занимались теорией, моделированием.

- Он так сказал? - Эдик с надеждой посмотрел на меня. - Это может означать только то, что у Ефима на самом деле далеко идущие планы. Ну, вы меня успокоили. Значит все в порядке. Вначале дядя Ефим дал мне возможность разобраться с программами, а теперь он считает, что я уже достаточно все освоил. Как он все потрясающе чувствует! Ведь это чистая правда, я уже понимаю почти все, на самом деле я очень быстро со всем разбираюсь, даже, может быть, быстрее Бориса. Я уже почти составил каталог программ... Значит, теперь дядя Ефим хочет, чтобы я так же быстро разобрался с практической стороной дела. Надо же, какое замечательное решение: чинить платы, а в свободное время заниматься наукой. Это же почти как Эйнштейн, когда он создавал свою теорию относительности и работал в Патентном бюро. Я очень быстро во всем разберусь, так что дядя Ефим только рот откроет...

Эдик продолжал быстро и суетливо говорить, развивая свою теорию. Я уже и сам было поверил в разворачивающуюся передо мной стройную и гармоничную картину, нарисованную Эдиком, потом встряхнул головой и понял, что окончательно запутался в том, какой вариант действительности развивается на самом деле.

Картина, которую я увидел через несколько часов, была фантастична и отдавала сюрреализмом. Беженец из Въетнама Донг занимался обучением бывшего профессора из Кембриджа, сдавшего теоретический минимум Ландау в возрасте шестнадцати лет. Он показывал на зеленую плату, из которой торчали связки проводов.

- Это! - говорил он Эдику, который с покорным видом ученика пристально смотрел на Донга и делал какие-то пометки в блокнотике. "Чтобы потом показать дяде Ефиму", - сообразил я. - Здесь, - говорил Донг и тыкал плату в коробку. - Здесь! - утвердительным тоном повторял он, так как словарный запас его был явно ограничен.

- Извините, вы сказали, что эту плату полагается воткнуть в позицию номер восемь? - вежливо спрашивал Эдик тоненьким голоском со своим Оксфордским произношением, вытягивая трубочкой губы и слегка наклоняя голову.

- Здесь! - Донг снова вынимал плату. - Это! Здесь! - и он втыкал ее на место. Затем Донг брал черненький проводок с разъемчиком. - Это! - говорил он, крутя проводком перед носом Эдика, - Здесь! - Он втыкал проводок на место, и лицо его становилось лучезарно-довольным, отражавшим глубокое удовлетворение простым и незатейливым устройством окружающего нас материального мира.

Посмотреть на историческую сцену хотелось многим, и сотрудники то и дело пробегали через сборочный цех, едва в силах сдержать улыбку.

- Ну и мудак! - на бегу со злостью бросил Леонид. - Ученый, одно слово. Посмотри, насколько он бесполезен, даже от Донга больше пользы, чем от этого идиота. Он же нам все соединения перепутает! Да его никуда на пушечный выстрел подпускать нельзя!

Страхи Леонида, впрочем, оказались преувеличенными. Уже к вечеру Эдик гордо сидел посреди жужжащих коробок, доставая платы из больших черных картонных ящиков и втыкая их в полупустые серые приборы. Изредка он сверялся со своими записями, и у него возникали затруднения. Тогда он почтительно подходил к Донгу.

-Это! Здесь! - с гордостью объяснял Донг, и Эдик снова оставался наедине с собой.

- Ты знаешь, я уже почти во всем разобрался! - Эдик радостно подбежал ко мне в кафетерии. - Всего один день, и я уже могу собирать приборы почти так же, как Донг! - лицо его светилось гордостью. - Я даже уже одну неисправность починил. Ничего, дядя Ефим не пожалеет о том, что он меня пригласил.

На следующий день я обратил внимание на то, что у Эдика какое-то важное и таинственное выражение лица.

- Посмотри, - Эдик с видом заговорщика поманил меня пальцем. - Я только что такое обнаружил!

Настороженный пока еще мне неизвестным открытием Эдика я протиснулся бочком между рядами собирающихся установок.

- Я еще утром починил все неисправные машины и был очень заинтересован аэродинамическими потоками внутри машины Пусика. - Эдик потупил глаза. - Ведь дядя Ефим просил меня заниматься исследованиями в свободное время. Так вот, вид движения воздуха играет очень важную роль в процессе охлаждения электронных устройств. Воздух может стоять на месте, и в этом случае теплообмен происходит преимущественно за счет излучения... - Я с некоторым испугом приготовился выслушать длинную лекцию о турбулентных потоках, и интуиция меня не подвела... - Движение же воздуха, ламинарное или турбулентное приводит к конвективной форме теплообмена, для которой на задней панели прибора укреплен вентилятор... - Эдик пристально посмотрел на меня. - Так вот, - Эдик взял маленький листок бумажки, поднес его к жужжащему вентилятору на одной из только что собранных серых коробок с надписью "Pusik" и выпустил его из рук.

По всем мыслимым законам физики, листок этот должен был либо присосаться к вентилятору, либо отлететь в сторону. К моему удивлению, с ним не произошло ни того, ни другого: листок чуть качнулся в воздухе, и плавно, как перышко, опустился на стол. Я потряс головой и, не веря своим глазам заглянул в машину. Вентилятор шумел, лопасти его крутились, как и полагается. Я поднес руку и еще раз с удивлением убедился, что в непосредственной близости от вентилятора не наблюдается абсолютно никакого движения воздуха, разве что легкие пульсирующие фырканья лишь изредка поглаживали кожу.

-Таким образом, внутри прибора дяди Ефима наблюдается явный теплообмен путем излучения при равенстве конвективной составляющей нулю! - Эдик торжествующе посмотрел на меня.

- Но как это может быть? - я продолжал недоумевать.

- Очень просто. - Эдик улыбнулся. - Внутри машины установлен еще один такой же вентилятор, и их по ошибке включили навстречу друг другу. Так что один вентилятор засасывает воздух внутрь, а другой выкачивает его наружу, почти полностью компенсируя первый! И самое удивительное, что компания поставляет такие машины уже несколько месяцев!

Я неожиданно вспомнил, что на недавнем совещании Леонид сообщил о необычно высокой частоте поломок новых систем, а Борис, нервно бегая у доски, объяснял отказы плохим качеством новых микросхем, которые вместо Техаса, в котором всегда преобладали республиканцы, теперь начали производить где-то в Массачусетсе, в котором недавно победили на выборах демократы... Открытие, произведенное Эдиком, как и любая гениальная теория, объясняла поломки причинами, независимыми от политической ситуации: машина просто начинала перегреваться.

- Ты только никому не рассказывай об этом, - Эдик строго посмотрел на меня. - Для меня очень важно, чтобы дяде Ефиму я все рассказал сам.

Реакция Ефима на открытие, последовавшая буквально через несколько минут во время очередного обхода компании, была неожиданной:

- Листен, Листен, Листен! - Ефим раздраженно кричал и размахивал руками. - Ну и что, мать твою, оттого что они навстречу включены? Что от этого Земной шар крутиться перестал? Ну что ты прыгаешь, я тебя для этого сюда поставил?

- Нет, дядя Ефим, но...

- Вот и делай то, для чего я тебя сюда поставил, ты понял, о чем я говорю? - Ефим подозрительно посмотрел на Эдика. Тот глядел ему прямо в глаза незамутненным взглядом.

- Хорошо, дядя Ефим, конечно, я понимаю, я уже разобрался почти во всем, вы можете не сомневаться. - Эдик явно находил скрытый смысл в руководящих указаниях Пусика.

- Вот и занимайся починкой, не лезь не в свое дело, понял? - Ефим скептически потряс головой. - Нет, молодец, конечно, что раскопал, правильно. Но зря сюда сунулся, какая тебе разница? Я Леониду вставлю, это бардак. Но ты сам посуди, какая мне разница - ломаются системы, они их нам пришлют, а ты их чинить будешь. Вот так вот! Все довольны! - Ефим взял бумажку, поднес ее к вентилятору и отпустил. - Да, красиво летит, - сказал он мечтательно. - Так что научись чинить машины, это тебе пригодится.

- Да, у дяди Ефима какие-то свои планы. - Эдик никак не мог построить причинно-следственные закономерности происходящего, но явно ощущал их загадочное присутствие. - Ну что же, буду учиться починке.

Вскоре на магический опыт с бумажкой уже смотрели Борис с Леонидом.

- Черт побери! - Леонид был раздражен. - Придется переделывать все системы. - Борис с неодобрением взглянул на Эдика, копающегося во внутренностях ящика, и они ушли.

- Как же так? - Эдик явно недоумевал. - Ведь это же так важно, системы выходят из строя. - Он был явно разочарован тем, что его открытие было оставлено без должного внимания, и пытался остановить всех проходящих мимо сотрудников, демонстрируя им нехитрый опыт с бумажкой.

Аудитория у Эдика была неблагодарной. Бывшие доценты и изобретатели боялись подолгу задерживаться вдалеке от своего рабочего места, к тому же вблизи от попавшего в опалу коллеги и, втягивая головы в плечи, старались улизнуть под любым предлогом.

- Но это же очень важно! - Эдик напал на Сергея, одного из инженеров, работавшего под началом Леонида.

- Извини, у меня дела, ей же богу нету сейчас времени! Леонид ругаться будет!

- Но ты же инженер, отвечаешь за производство и обязан меня выслушать.

- Эдик, давай в другой раз, пожалуйста.

- Ну как же так? - Эдик с видом отчаявшегося спасителя человечества посмотрел вокруг, ища поддержки. - Ну давай, я тебе за пять минут все расскажу!

- Ну ладно, - Сергей вздохнул и, как долго сопротивлявшаяся девушка, наконец решившая, что отдаться вымогателю будет проще, чем отбиться от его притязаний, присел на стул рядом с Эдиком.

- Так вот, - Эдик слегка почистил перышки. Он наклонил голову набок. - Обычно теплообмен совершается путем радиационных потерь и конвекции.... - на лице у Сергея появилось отчаянное и обреченное выражение.

Андрей при попытке объяснить ему основы теплообмена только фыркнул:

- Мне Борис уже все рассказал, - важно продекламировал он. - Это дело прошлое, а вам я бы рекомендовал заняться работой и не отвлекать сотрудников от их дел!

Эдик вздохнул и огляделся по сторонам. За соседним столом сидел Рао, человек неизвестного географического и этнического происхождения, по слухам, китаец из джунглей Амазонки. Рао отличался тем, что говорил только по-испански, отзываясь всего на несколько английских слов, и обладал глубочайшим уважением ко всем белым людям. По-видимому, он не различал среди них ни американцев, ни русских, так же, как европеец, попавший в Азию, с трудом может отличить китайца от корейца или от японца.

На Пусике Рао занимался сортировкой соединительных кабелей - длинный кабель он складывал в коробку рядом с длинным, белый с белым и короткий с коротким. Работой он очень дорожил, так как умение различать длину и цвет тысяч проводов, необходимое компании Пусика, позволяло ему существовать.

Эдик встал, снова глубоко вздохнул и подошел к Рао, который сразу же вскочил и с уважением склонил голову, ожидая указаний господина инженера. Эдик снова взял кусочек бумажки и поднес его к вентилятору. Листок повис в воздухе и, плавно колеблясь, опустился на пластиковую поверхность стола. Рао с интересом следил за этим необычным физическим экспериментом, напряженно пытаясь понять смысл происходящего.

- Турбулентные потоки... Теплообмен, - донеслось до меня. На моих глазах совершалась одновременно смычка умственного и физического труда, города и деревни. Рао старательно кивал и, похоже, был польщен столь продолжительным диалогом с белым человеком.

- Си, Си, сеньор инженер, - донеслось до меня.

Эдик продолжал рассказывать. Рао схватил листок и указал на него пальцем, явно пытаясь спросить, что же Эдик имел ввиду. Он прижал листок к груди, вопрошающе смотря на Эдика, затем повторил исторический опыт со свободным падением. Вдохновленный Эдик очень обрадовался, начал оживленно жестикулировать руками, указывая на вентилятор, и тут бедняга Рао окончательно запутался. Он явно ожидал, что Синьор инженер имеет в виду какой-то кабель, и кинулся к коробкам, начав доставать из них один кабель за другим и пытаясь предложить их Эдику. Ошарашенный обилием проводов теоретик вскоре был вынужден перейти на язык жестов, упорно отказываясь от белых, черных, длинных и коротких проводов. Через минуту Рао исчерпал свой запас и снова почтительно склонил голову, дожидаясь распоряжений начальника. Увидев застывшую перед собой фигуру со склоненной головой, Эдик растерянно махнул рукой.

- Си, Сеньор инженер, - радостно сказал Рао и сел на место. По-видимому, это был самый длинный за всю историю его работы диалог с начальством, так как каждый раз после этого случая он почтительно кланялся и здоровался при встрече с Эдиком, обнажая свои неправдоподобно желтые зубы.

 

Ко всеобщему удивлению, Эдик довольно быстро разобрался с технологией поиска неисправностей в замысловатых внутренностях Пусиковских коробок. "Я уже все умею, - радостно рассказывал Эдик во время послеобеденных прогулок вокруг компании. - Наверное, дядя Ефим меня скоро переведет на другую работу."

Ефим, казалось, забыл о существовании Эдика, всецело занявшись проблемой дырок в подставках. Он дни и ночи пропадал в отделении для механиков, устраивая жуткие скандалы, то давая распоряжения просверлить отверстия, то отказываясь от них и выкидывая все подготовленные детали. Не прошло и недели, как все привыкли к нелепой фигуре Эдика, всем своим видом доказывающей, что скромный профессор из Кембриджа вполне в состоянии заниматься починкой замысловатых приборов, рожденных Командой под руководством бурлящего мрачного гения Ефима Пусика.

Глава 19.
Дырки.

- Все, не могу больше! - Ефим нервным движением стиснул в руке салфетку. - Хватит! - Он раздраженно ходил с раскрасневшимся от гнева лицом из одного угла просторной комнаты в другой.

Академик с удивлением смотрел на слегка сутулую фигуру Ефима, одетого в добротный черный пиджак, белоснежную рубашку и подобранный со вкусом галстук. Ефим расширил ноздри и лицо его стало багровым.

- Ты понимаешь, всему приходит конец. И моему терпению тоже. У них же куриные мозги, они не видят ничего дальше собственного носа. Все эти механики - это вообще кошмар, конец света! Борис бегает среди них, несет херню с умным видом, а дело стоит. Ты понимаешь, о чем я говорю? Сделали эти дырки зачем-то, просверлили не там, где надо было. Хоть ты нам помоги, что ли.

- Ефим, я все рассчитал, это элементарная задачка...

- Листен, Листен, все не так просто. Я чувствую, у меня на такие вещи чутье. Да, ты рассчитал, а на самом деле еще два десятка факторов будут играть. Сделаешь дырки рядом - вибрации начнутся, сделаешь подальше - основание начнет перекашиваться. Мне хочется сделать машину чистой, идеальной, отточить все до совершенства. Это как мой ребенок, ты понял?

- Ефим, о чем разговор, я еще раз все проверю...

- Да, пожалуйста. Нет, если не хочешь, не надо, я тебя не насилую.

- Ефим, я привык приносить пользу, не хочу чувствовать себя лишним ртом.

- Да брось ты, что за идиотские комплексы! У меня душа отдыхает, когда я с тобой разговариваю, считай, что ты этим одним пользу приносишь. Не хочешь, я понимаю, дырки это как-то непоэтично. Знаешь что, я к тебе пришлю Бориса, он в курсе всех этих проблем, как никто другой. Вытяни из него информацию, потрать денек-другой. Хотя я понимаю, он сволочь порядочная. - Ефим пристально посмотрел в глаза академику.

- Да нет, Ефим, я скажу честно, общаться с ним меня не тянет, а в работе у меня редко с кем-либо возникали конфликты...

- Думаешь, меня с ним общаться тянет? Такой деликатный, вежливый, скажет спасибо, улыбнется, а глядишь он невзначай тебе в морду плюнул. И при этом оскалится и скажет: "Извините". Он бы в нацистской Германии прижился, казнил бы людей в угоду идеологии с вежливым выражением на лице. Он же антисемит, что думаешь, я этого не вижу? Ну что поделать, для дела он полезен, блестящий ум, хотя и не может сделать ничего нового.

Академик тяжело вздохнул. Перспектива провести несколько дней бок о бок с Борисом его не вдохновляла.

- Хорошо, Ефим. Кстати, ты обещал помочь перетащить парочку моих ребят. Мы бы здесь сделали маленькую лабораторию...

- Ладно, - Ефим нахмурился. - Дай мне их бумаги, начнем оформлять потихоньку. Знаешь что, пригласи-ка их поначалу поработать на месяц-другой, а там посмотрим, как дело пойдет. Позвони им прямо из компании, пусть приезжают, а все визы мы оформим. Хорошо?

- Да, конечно Ефим. У меня Володя в Москве, толковый парень, и Гриша в Израиле...

- Ну, пусть приедут, поработают, это не проблема. - Ефим поморщился. - Значит договорились? Я Бориса к тебе пришлю, уж потерпи немного. - Он слегка усмехнулся.

Академик открыл тетрадь и снова всмотрелся в страницы, заполненные формулами и эскизами. Все несложные выкладки были ясны и понятны, и он с удивлением пожал плечами.

- Здравствуйте, - Борис появился на пороге, всем своим видом излучая недоброжелательность. - Ефим просил меня обсудить с вами проблему отверстий, - подчеркнуто официально сказал он по-английски.

- Да, - академик тоже перешел на английский. - Давайте так, вы мне еще раз изложите проблему, а я покажу свои последние расчеты.

- Хорошо, - Борис с каменным лицом подошел к доске и начал быстрыми, немного нервными движениями чертить схему злосчастной подставки. - Первоначальная идея Ефима состояла в том, что крепление производится вот в этих точках. - Борис ударился в объяснения, и академик почувствовал, что он перестает понимать беглую английскую речь.

- Борис, - сказал он по-русски, - извините, я плохо слышу, да и говорю не очень бегло. У меня просьба: или говорите немного медленнее, или перейдем на русский.

- На территории компании я по-русски не говорю, - холодно отчеканил Борис.

?Абсурд, - подумал академик с досадой. - Нас же никто не слышит, почему два человека, родившихся в России, должны разговаривать между собой на ломаном иностранном языке."

Борис немного замедлил темп. Он отчетливо, слегка брезгливо выговаривал слова и держался официально, как чиновник, выполняющий неприятное распоряжение своего начальника.

- Коллега, - академик вскочил с места. - Это все очень интересно, но ваши соображения не всегда верны. Смотрите! - он открыл тетрадь. - Ведь толщина пластины много меньше, чем ее длина. Поэтому деформации, которых почему-то все боятся, возникают вовсе не в плоскости подставки, а в поперечном направлении. - Он быстро набросал на доске чертеж.

- Это чушь! - Борис с издевкой скривил рот. Он вскочил со стула, схватил с полки красный фломастер и, размахнувшись, жирной красной линией перечеркнул рисунок. - Любому студенту известно, как следует оценивать напряжения!

- Ну, позвольте, - академик засмеялся. - Извините, Боря, здесь вы меня не поймаете, это почти что моя родная область. Посмотрите, элементарный здравый смысл...

- Я не желаю далее обсуждать ваши бредовые, лженаучные теории! - Взбешенный Борис сжал кулаки и выскочил за дверь. Он резким движением налил в пластиковый стакан воду, отхлебнул ее и с искаженным лицом вошел к Леониду в кабинет.

- Что случилось? - Леонид оторвался от телефонной трубки и с сочувствием посмотрел на раскрасневшегося Бориса.

- Это возмутительно! - Борис отпил еще глоток и прикусил край белого стаканчика. - У меня аллергия на этого типа! Меня учили тому, что дважды два четыре, а этот маразматик несет чушь с умным видом. Да любой студент был бы здесь более полезен, чем он. Какого черта он сидит здесь и получает зарплату? Я ненавижу эту благотворительность, не говоря уже о том, что это разлагает моральный климат в компании!

- Да, - Леонид нахмурился. - Это проблема. Я сразу, как этого академика увидел, понял, что ничем хорошим эта история не кончится. Развели ученых, вначале Эдик, потом еще этот. Я и сам не знаю, что нам делать. Ты же знаешь, Ефим к нему благосклонен. Кстати, Ефим собирается пригласить сюда двух его сотрудников, и это будет уже полная катастрофа. Эдика мы придавили, одного академика как-нибудь переварим, но с целой оравой мудаков будет тяжело.

- Что? - Борис побелел от ярости. - Не будет этого! - Он сжал стакан в кулаке так, что он треснул и вода тонкой струйкой полилась на пластиковый пол. - Или я или он! Я сейчас же иду к Ефиму!

 

После бегства Бориса академик закрыл дверь в свою комнату и разложил на столе листы с записями последних экспериментов, сделанных в Москве. Несмотря на стычку с Борисом, настроение его не испортилось, а даже скорее поднялось. "Мальбрук в поход собрался, Тра-та-та-та-та," - весело напевал он. Числа, отпечатанные на белых листах бумаги, на редкость удачно ложились на простую логарифмическую зависимость. "Боже мой", - подумал он, и чувство восторга охватило его и поднялось откуда-то изнутри. "Ведь это же открытие, настоящий подарок!" - Академик придвинул к себе чистый листок, схватил остро заточенный карандаш и быстро написал два уравнения. -"А сюда надо добавить простой член! Сейчас, сейчас. - Формулы крутились, заплетались и неожиданно несколько членов сократились и исчезли. - Минутку, минутку," - он даже замурлыкал от радости. Академик проверил результат еще раз. Все было правильно. Он отложил в сторону карандаш и сделал глубокий вдох. -"День не прошел напрасно", - подумал он с радостью. - "Теперь еще раз все проверить и срочно писать статью."

Академик вышел из комнаты и прошел в сборочный цех. Там за длинным столом окруженный горой приборов сидел Эдик и увлеченно совал паяльник куда-то вглубь развороченной серой коробки, из которой торчали наружу клубки черных проводов.

- Эдик, - академик улыбнулся, - дорогой мой, представьте себе, что бы сказали ваши друзья из Кембриджа, увидев вас в таком окружении. Да вы просто-таки былинный богатырь, вооруженный копьем конца двадцатого века, в просторечье именуемым электрическим паяльником.

- Да, - Эдик был невозмутим, - дядя Ефим был прав, в починке этих приборов нет ничего сложного, мне это даже нравится. Вот например, у этого был отпаян всего один проводок, а из-за него весь прибор забраковали. - Эдик снова засунул паяльник внутрь ящика и неожиданно между дымящимся жалом и корпусом прибора проскочила длинная голубая искра.

- Ой, - Эдик испугался и от страха уронил паяльник внутрь коробки, отчего мгновенно раздался треск и посыпались искры. Люминесцентные лампы замигали и погасли, экраны компьютеров почернели и в зале сразу же стало темно и тихо.

- Что же я наделал! - Эдик побелел от ужаса.

В конце зала появился взмыленный Леонид.

- Серега, давай, давай, не останавливайся, работай! -кричал он на бегу.

- Так света же нет, - удивился меланхоличный Сережа, сидевший за монтажным столом.

- Я сказал, припаивай седьмую ножку, пока паяльник горячий! - Леонид с ненавистью посмотрел на Эдика и академика.

- Быстро, быстро, выключайте питание. Компьютеры, компьютеры! - По рядам бежал Борис, щелкая кнопками. - Это что, вредительство? Саботаж? - он подскочил к Эдику, сжимая кулаки. - Вы парализовали работу всей компании по крайней мере на полчаса. Вы знаете, во сколько нам обойдется простой аппаратуры и людей? - Борис с яростью посмотрел на академика. - А вы что здесь делаете? У вас есть свои задания, и вы должны их выполнять в рабочее время, а не слоняться из угла в угол, отвлекая людей от работы!

- Ну знаете, это уже слишком! - академик почувствовал, что он теряет контроль. - Что вы себе позволяете, это не концентрационный лагерь, в конце концов! И не ваша собственная компания. Почему вы указываете мне, что и как делать, унижаете и оскорбляете людей!

- А ты какого черта на меня орешь? - неожиданно грубо, по-русски выкрикнул Борис. - Я вице-президент и пока что отвечаю за дела фирмы. А ты кто здесь такой и вообще что здесь делаешь? Убирайся отсюда, идиот!

- Вы, молодой человек, хам и мерзавец! - академик повернулся и быстрым шагом ушел в свою комнату.

Свет замигал и наконец снова зажегся, загудели многочисленные серые коробки, засветились экраны компьютеров, и жизнь вошла в нормальное русло. Дверь в комнату академика распахнулась.

- Подлец, - в комнату вошел возбужденный Ефим. - Щенок! Прибежал жаловаться. Сопляк! Да кто он такой, что он о себе возомнил?

- Ефим, не будем об этом.

- Будем, обязательно будем! Мерзавец! Антисемит! А я то его к тебе послал, думал он сможет себя пять минут вежливо вести. Вначале из-за комнаты устроил безобразную сцену, теперь на тебя начинает лить грязь! Да он под стол ходил пешком, когда ты уже профессором был!

- Ефим, все в порядке, я только тебя прошу, выдели мне комнатку где-нибудь подальше от него, знаешь, бывают люди, с которыми не хочется иметь дело.

- Ну, устроил Эдик короткое замыкание, с кем не бывает? Это даже хорошо, посидим все в темноте, компьютеры не жужжат, можно расслабиться, подумать. Пойди погуляй на улице, вон какой вечер прекрасный! Так нет, Борис бегает и считает, во сколько это нам обойдется. Ну, потеряем мы пару десятков, ну даже сотню тысяч, это что, его деньги? Нет, это мои доходы и моя компания. Я тебя пересажу. Подлец, вначале Эдика раздавил, гениальный парень, а веру в себя потерял, сидит на сборке как простой чернорабочий. Он всех давит, а теперь решил тебя уничтожить! Это он назло мне, показать, что мои друзья ничего не стоят. Ну он у меня получит. Я его выгоню, пусть убирается к чертовой матери. Не сейчас, он должен проект закончить, а потом дам ему под зад! Сколько можно его терпеть? Так что я создаю группу по исследованию отверстий, и ты ей будешь руководить. Выпиши себе своих ребят, разберитесь, наконец, во всем этом! Да, еще, тебе нужен помощник, я у Бориса заберу одного паренька и отдам тебе, пусть знает сука, кто здесь хозяин! - Ефим раздраженно фыркнул и вышел за дверь.

Академик подошел к окну. Вечерние лучи солнца пробивались сквозь полосатые шторки и падали на белую стену комнаты, покрывая ее багровой сеткой. "Почти как тюремная решетка," - усмехнулся академик.

Небо уже приобретало слегка фиолетовый оттенок, какой бывает перед закатом, свежая зелень деревьев за окном была чуть подернута красноватым отливом начинающего садиться солнца. Прозрачный воздух был наполнен тишиной и волшебным светом, как будто весь светился изнутри. Вдали, посередине поля, гарцевал на лошади одинокий всадник в широкой соломенной шляпе, из соседнего здания степенно выходили хорошо одетые люди, садились в свои блестящие машины и один за другим уезжали по широкой пустынной асфальтовой дороге навстречу наступающим сумеркам.

"Какой прекрасный, мирный пейзаж - подумал он. - И рядом, за этими стенами поселилась гадость, от которой никуда не деться."

На душе было гадко, как бывает, когда столкнулся с чем-то неприятным, от чего хочется скорее избавиться, но мерзкое ощущение никак не оставляет тебя, как липкая слизь, приклеившаяся к рукам и к одежде. Академик вздохнул.

"Молодые, здоровые, умные ребята, - подумал он с болью. - И лица у всех красивые, с мыслью в глазах. Странно, вроде бы попали в Америку, хорошо зарабатывают, все сыты и в безопасности, за детей и жен сердце не болит, накупили блестящих новеньких автомобилей, ан нет! Сидит червячок внутри, вырывается наружу ненависть, искаженная доморощенной идеологией, нетерпимость, жестокость. Заводят свои порядки, требуют чтобы им подчинялись, вводят униформу и своеобразную американскую прописку, как будто хотят построить свою маленькую тоталитарную империю в этом вакууме.

Этот Борис, Ефим пожалуй прав, дай ему волю, шел бы по трупам, оправдывая все идеологией, как крестоносец или инквизитор, слепо веря в свою правоту. И ведь явно неординарный парень, с хваткой, с талантом и острым аналитическим умом. Не дай Бог такому оказаться у власти в удобный момент, он будет опаснее десятка дураков. Да тот же Гитлер, хотя и был незаурядным оратором и истериком, вышел из пивных, неудавшихся художников и фельдфебелей, иначе весь мир бы носил свастику. Да и Иосиф Джугашвили был все-таки недоучившимся семинаристом. Будь он поумнее, не устрой террора и аппаратных чисток, вся Европа ходила бы под его портретом под барабанную дробь и учила бы теорию великой пролетарской революции, а Сибирь была бы покрыта концентрационными лагерями для уничтожения буржуев и гнилой европейской интеллигенции. Всех бы их туда, художников, поэтов, Эйнштейна с его антимарксистской относительностью, Нильса Бора обязательно, а датского короля с английской королевой к стенке по стопам Романовых... Что же это за зараза сидит внутри людей и движет ими? Что нужно тому же Борису? Больше денег? Нет, он достаточно умен, чтобы понимать, что деньги проще делать другими способами. Что еще? Пожалуй, что власть, нет даже не столько власть, сколько желание переделать окружающий мир по своим меркам, унифицировать его в соответствии со своей идеологией. А это значит подравнять рубанком слишком длинные и неровные конечности, расплющить или убрать тех, у кого слишком выпирающие носы, подрезать длинные шеи, постричь волосатые головы, уничтожить тех, кто раздражает взгляд, ввести универсальный порядок, строгую казарменную дисциплину, полосатые рубашки, чтобы сердце радовалось и отдыхало в наступившей гармонии.

А может быть, я не прав, и оттого-то он и хочет власти, что чувствует в чем-то свою неполноценность по сравнению с другими людьми, что завидует тому же Ефиму, Эйнштейну, даже мне, ревнует, когда у кого-нибудь получается хороший результат, и в эти минуты ощущает свое бессилие. Ведь гений и злодейство две вещи несовместные..."

У академика неожиданно сильно сдавило сердце, как будто чья-то тяжелая и враждебная рука беспощадно зажала его в кулаке и не хотела отпускать. Он принял таблетку. Тупая боль через несколько минут начала отступать.

"Что это я? - удивился он. - У меня такой результат здесь на листочках, пальчики оближешь." - Академик, как гурман, подошел к столу и еще раз пробежал взглядом по столбикам цифр и уравнений. Почему-то на этот раз он не ощутил почти никакой радости от своих результатов. Перед глазами стояли холодные глаза Бориса и металлическая блестящая поверхность злосчастной подставки, изрешеченная просверленными отверстиями, как будто по ней прошлась пулеметная очередь. "Дырки, дырки, - с тоской подумал академик. - Надо поскорее вызывать ребят и начинать потихоньку эксперименты. "

В дверь деликатно постучали.

- Да! - академик отвлекся от грустных мыслей.

- Здравствуйте, - в комнату зашел Олег. - Со мной только что разговаривал Ефим и, насколько я понимаю, меня перевели к вам в штрафную роту.

Академик пристально посмотрел на Олега. Парень ему определенно нравился, но, помня о том, как в первый момент ему показался симпатичен Борис, он уже боялся доверять своим ощущениям.

- Коллега, скажите, как вы относитесь к великим гуманистам эпохи Возрождения ? - осторожно спросил он, начав издалека.

- А вот взять бы их всех да на Соловки! И вообще, угрозами вы от нас ничего не добьетесь! - Олег подмигнул академику, и они оба весело и облегченно рассмеялись.

Глава 20.
Совещание в верхах.

Утро было туманным. Белая молочная пелена, казалось, поглотила все вокруг, и из моего окна, вместо привычного пейзажа Литтл-Три, виднелись лишь неясные контуры ближайших деревьев, да и те время от времени полностью исчезали в налетавших клочьях тумана.

"Еще врежешься так в кого-нибудь..." - подумал я и с беспокойством отхлебнул горячий кофе. Через несколько минут надо было выходить из дома и садиться за руль. Неожиданно на стене заверещал телефон.

- Привет, - из трубки раздался голос Сергея, инженера, работавшего под начальством Леонида и жившего на соседней улице. - Не сможешь меня сегодня подвезти на работу?

Сергей был на хорошем счету. Хотя его и не причисляли к основной команде, он, тем не менее, часто присутствовал на совещаниях и явно был выделен из массы бывших советских специалистов, выполнявших черновые работы. Уже один тот факт, что Леонид когда-то хлопотал перед Пусиком о том, чтобы выписать Сергея в Америку, говорил сам за себя.

- Привет, конечно, подвезу, а что случилось?

- Да чего-то чувствую себя не очень хорошо.

- Тогда через несколько минут выходи на улицу, я подъеду. -Я торопливо сделал глоток кофе и вышел в холл.

- Вы систематически передвигаете мой цветочек! - древняя старушка в ночной рубашке открыла дверь и укоризненно смотрела на меня. Неистовая и безумная убежденность в ее глазах испугала меня.

- Извините, мы ничего не передвигаем. - Я попытался вскочить в лифт.

- Я все знаю! Вы отодвигаете цветочек от центра стола! И я обращусь к управляющему! - старушка неожиданно сильно хлопнула дверью, и настроение у меня испортилось.

Я подъехал к дому, в котором жил Сергей. Дверь открылась, и он вышел на асфальтовую дорожку. Я с удивлением обратил внимание на то, что Сергей еле передвигает ноги.

- Спасибо большое, - он с трудом плюхнулся на сиденье и подергивающейся рукой с мелко дрожащими пальцами закрыл дверь. Глаза его лихорадочно горели, а лицо покрыто мелкой сыпью с отвратительными гнойными волдырями.

- Бог ты мой, Сергей, что это такое? Да на тебе лица нет!

- Да это аллергия, наверно.

- По-моему, тебе надо остаться дома, ты с ума сошел! А если это заразное заболевание, ты половину компании заразишь! Смотри, ты же с трудом передвигаешься, наверняка у тебя температура...

- Да Леонид приказал, чтобы я работал, надо проект завершать...

- Смотри, хуже будет, если разболеешься окончательно! По-моему это просто безумие, отлежись дома, попей лекарств...

- Поехали, - Сергей покрылся испариной и в бессилии откинулся на сиденье. - А то опоздаем, не дай Бог!

Я пожал плечами и отъехал в белое кромешное марево, в котором изредка мелькали проезжающие навстречу автомобили. Сергею явно становилось все хуже и хуже, он часто дышал, вцепившись рукой в сиденье и несколько раз вытер пот со лба. "Вот угораздило, - думал я, - того и гляди подцеплю какую-нибудь заразу."

- Ты не поможешь мне встать? - спросил Сергей, когда мы подъехали к зданию компании.

- Конечно, - я старался держаться стоически и помог своему спутнику дойти до своего рабочего места. Он сел за стол, пододвинул к себе несколько листов с чертежами, непонимающим взглядом посмотрел на них и уронил голову на стол, продолжая тяжело дышать.

- Слушай, - эта история уже начинала меня пугать, - не валяй дурака, садись сейчас же ко мне в машину и поедем домой или в больницу.

- Со мной все нормально, - Сергей оторвал голову от бумаг. - Спасибо.

- Ну что, приехал, наконец? - в комнату как метеор влетел Леонид. - Сергей, схемы готовы?

Сергей при этих словах встрепенулся и выпрямился. - Да, Леонид, первый каскад закончен! - и он протянул начальнику большой чертеж. Я с удивлением смотрел на мгновенно преобразившегося больного. Если бы не сыпь и мелкая дрожь в пальцах, можно было бы подумать, что он совершенно здоров.

- Это что еще за сыпь? - брезгливо спросил Леонид.

- Аллергия, сейчас период цветения.

- Ерунда, - Леонид с недоверием посмотрел на Сергея. - Давай, срочно заканчивай второй каскад, чтобы к обеду был готов.

Как только начальник вышел из комнаты, Сергей снова уронил голову на стол.

- Послушай, хочешь, я скажу Леониду, что у тебя температура и что...

- Ничего не надо. - испуганно простонал Сергей. - Я сейчас отойду.

Я пожал плечами и ушел к себе. Слепой страх Сергея по-видимому объяснялся вскоре предстоящим получением вида на жительство в Америке, который ему оформляла компания. "Больные нам не нужны", - перефразировал я много раз услышанные высказывания начальства. Звучало вполне убедительно и правдиво. "Только бы из-за них всех не подцепить ничего," - снова с беспокойством подумал я.

Через полчаса я отправился проведать своего героического пациента. В углу комнаты сидели побелевшие от страха представители низшего Пусиковского звена из бывших профессоров и доцентов и, втянув голову в плечи, что-то тщательно припаивали к зеленоватым платам. Сергей громко стонал. Его голова покоилась на столе, но все остальные части тела совершали замысловатый танец. Спина, руки и ноги подергивались в конвульсиях, как будто по ним пробегали волны. Лицо Сергея было пунцово-красным.

- Черт побери, надо вызвать врача! - я бросился к телефону.

- Сергей просил не вызывать. - Испуганный бывший завлаб говорил тихим, едва слышным голосом.

- А если он сейчас концы отдаст, лучше будет? - Я пришел в ярость. - Что вы все охренели здесь, что ли? - Я подошел к Сергею и потряс его за плечо. - Поехали в больницу!

Конвульсии на мгновение прекратились. - Домой... Скажи Леониду... - он облизал высохшие губы, - я дома доделаю схему... - Сергей снова уронил голову на стол.

Я вспомнил, что жена Сергея работала в Москве врачом. - Ну что же, домой, так домой! - я схватил его под руку и поволок к лестнице. Перепуганные люди смотрели мне вслед. По-видимому, даже сама идея о том, что можно вот так, запросто, уехать с рабочего места не приходила им в голову.

- Леонид... - прохрипел Сергей.

- Скажу я все твоему Леониду, не нервничай! - Я отволок незадачливого разработчика в машину. - Посиди секунду! - Я бегом вернулся в компанию и ворвался в кабинет вице-президента.

- Сергею плохо, температура, судороги, - я его отвезу домой и вернусь.

- Что за дерьмо? - Леонид раздраженно оторвался от телефонной трубки и посмотрел на меня. - Он же только что сидел у себя в комнате. Мне сегодня нужен второй каскад!

- Ему стало хуже, он обещал дома все доделать.

- Черт побери! - Леонид явно был взбешен. - Работнички, ничего себе! Болезненные, изнеженные! Что это у него за сыпь?

- Леонид, насколько я понимаю в медицине, это не аллергия. Так что боюсь, он заболел серьезно, ничего не попишешь.

- Проклятье! Придется задерживать проект. Ну давай, вези его в темпе и сразу же назад! - он снова вернулся к телефонной трубке.

Я бегом спустился по лестнице. Мой пассажир лежал, откинувшись на сиденье и подергиваясь. "Только бы довезти этого кретина", - думал я, гоня машину по автостраде. К счастью вскоре вокруг меня замелькали привычные пейзажи Литтл-Три.

- Принимайте вашего сумасшедшего мужа! - я помог дотащить Сергея до кровати. Жена его была явно напугана. - Я бы обратился в больницу, у него очень тяжелое состояние. Можно я умоюсь? - я прошел в ванную и тщательно вымыл руки и лицо с мылом.

- Я только позвоню на работу, - я взял телефонную трубку. Жена Сергея испуганно кивнула. - Алло, 240 пожалуйста.

- Алло? - К телефону подошел сосед Сергея по комнате.

- Докладываю, - я был краток, - больной водворен в домашнюю постель с признаками вялой, но пока продолжающейся жизнедеятельности. Я сейчас приеду. Как там, все спокойно?

- Да, - тихим голосом начал мой собеседник. - Ой, Леонид идет! - вдруг с ужасом в голосе прошептал он.

- Алло, алло! - я продолжал кричать, но в трубка явно была выпущена из рук в страхе перед начальством. Мерные звонкие удары, раздающиеся через равные интервалы времени, подсказывали, что она раскачивалась в воздухе, иногда цепляя ножку стола. Сквозь шум ударов доносились глухие крики и отдаленные завывания, как будто дикий хищник разрывал на куски свою жертву. Мне стало страшно.

- Алло! - из трубки громко раздался раздраженный голос Леонида и, я вздрогнул от неожиданности. - Привез Сергея? Он доделает второй каскад сегодня или нет?

- Я очень сомневаюсь, Леонид.

- Дерьмо! - в трубке раздались приглушенные голоса. - Бросай его к чертовой матери и срочно приезжай сюда. У нас через сорок минут состоится совещание, и ты нам нужен. - Леонид бросил трубку.

"Что еще за совещание?" - думал я. Сам факт моего приглашения в высшие эшелоны был необычен и вызывал легкое беспокойство.

В кабинете Леонида сидели Борис и Андрей и, казалось, даже воздух был наполнен ощущением нервного напряжения. Андрей пристально смотрел мне в глаза, Борис со строгим выражением лица изучал какие-то бумаги, лежащие в большой пачке.

- Мы тебя решили позвать, - начал Леонид, - так как нам нужна твоя помощь. Вернее, мы хотим посоветоваться.

- Пожалуйста, а что случилось?

- Ты уже познакомился с академиком, которого пригласил Ефим? - Борис отложил листы бумаги и, глядя на меня пристальным холодным взглядом из-за стекол очков, вступил в разговор.

- Я его видел мельком пару раз, но подробно не разговаривал.

- Тебе повезло. - Борис криво усмехнулся.

- У меня лично сложилось о нем ужасное впечатление. - Андрей брезгливо поморщился. - По-моему он ничего из себя не представляет и абсолютно не нужен компании.

- Ну, зачем же вы так? - я был удивлен явной неприязнью и враждебностью присутствующих. - Он же крупный ученый, с мировым именем.

- Ты читал его работы? - холодно осведомился Борис.

- Нет, - смутился я, - но встречал его имя в журналах. Я не знаком с его областью.

- Вот именно, - Борис криво усмехнулся. - Все его результаты и его популярность дутые, подтасованные. Я осведомился у своих знакомых в Москве. У него репутация лжеученого и нечистоплотного человека. Ты что, думаешь, он просто так здесь оказался? Его со скандалом выгнали из Института за махинации и воровство.

- Ну, я не знаю, как-то это кажется не очень правдоподобным.

- Кажется или не кажется, дело не в этом, - Борис нахмурился. - Дело в том, что пребывание такого человека в компании наносит колоссальный удар нашей репутации!

- Почему? - Я был ошарашен.

- Неужели ты не понимаешь? - Борис повысил голос. - Во-первых, тот факт, что Пусик приютил у себя под крышей рецидивиста, быстро станет известным. У нашей компании и ее продукции незапятнанная репутация, нам привыкли доверять. А теперь люди могут начать думать: "Ага, у них работают уголовники и махинаторы, быть может, и в приборах они где-нибудь смухлевали!" - Борис разволновался, и рот его перекосился от злости. - Стоит только тени пасть на наше доброе имя, и репутация Пусика будет подорвана! Мы все, и ты тоже, не сомневайся, сразу же почувствуем это на своих карманах! К сожалению, Ефим этого пока не понял.

- Да, это очень серьезно. - Леонид мрачно крутил в руках карандаш.

- Но ведь он занимается своими проектами, никого не трогает. Насколько я знаю, Ефим его пригласил по дружбе.

- Если бы дело было так, это было бы еще полбеды, - Борис приобрел строгий и серьезный вид. - Но Ефим хочет подключить его к работе компании. Я уже не говорю о моральном ущербе: кому понравится высокооплачиваемый жулик и бездельник, сидящий в соседней комнате и получающий зарплату неизвестно за какие заслуги? Люди уже начали распускаться, стоило ему только появиться здесь!

- Кроме того, - Леонид отложил карандаш, - Ефим намекнул на то, что собирается пригласить сюда двоих бывших сотрудников академика. А это, как ты понимаешь, уже совсем ни в какие рамки не укладывается!

- Я не знаю, - я почувствовал неловкость и замешательство. - Надо бы вначале во всем этом разобраться...

- Нечего там разбираться! - зло пробурчал Борис.

- Конечно надо разобраться. - Леонид был спокоен. - Собственно для этого мы тебя и позвали. Ну, во-первых, хорошо было бы, чтобы ты посмотрел на то, что академик будет делать, а то у Бориса с ним возникла психологическая несовместимость.

- Я к нему больше не подойду! - Борис передернулся.

- Кроме того, мы хотели с тобой посоветоваться. Ведь это ты рекомендовал Ефиму этого паренька из Москвы, Олега?

- Да, - в груди у меня заныло и одновременно в желудке возникло противное ощущение.

- Это, конечно, была ошибка. - Леонид нахмурился.

- Ошибка, это еще мягко сказано, - жестко сказал Борис. - Олег по своему уровню ниже среднего.

- Я не согласен, - попытался я сгладить ситуацию. - Может быть, у него просто несколько другой стиль работы. На мой взгляд, он очень сильный специалист.

- Борису виднее, - поспешно вступился Андрей.

- Это не самое важное. - Борис поморщился. - Дело в том, что Ефим перевел его в подчинение академика и эти два деятеля могут вместе наломать дров! Самое страшное, что проект так и будет стоять на месте!

- Так вот, - Леонид пристально посмотрел на меня. - Ты Олега хорошо знаешь. Он здесь явно свою зарплату не отрабатывает, да и Ефиму об этом хорошо известно. Ты понимаешь, что это означает?

- Что? - со страхом спросил я.

- А то, что его придется уволить и отослать обратно в Москву. А ведь ему этого пока не хочется, верно?

- Я не знаю наверняка, он приехал сюда только потому, что боялся за детей.

- Вот именно. У него есть возможность принести нам пользу, а это может изменить наше мнение.

- Если человек приносит компании пользу, мы идем ему навстречу. - отвлеченным тоном судьи произнес Борис.

- Что вы собственно имеете в виду? Сделать из него стукача, что ли?

- Ну зачем так грубо? - Леонид поморщился. - Просто все мы, да и ты тоже, заинтересованы в том, чтобы не допустить никаких безобразий в компании, никакой подтасовки результатов и тому подобное, ты понимаешь? Просто, коли уж Олег будет работать вместе с академиком, он должен докладывать нам обо всех результатах, направлениях исследований... Так вот, как ты думаешь, как Олег отнесется к этому? Нам очень важно не промазать с этим...

- Я вообще не понимаю, о чем идет речь! Олег никогда ни от кого ничего не утаивал. Почему кто-то должен вредить компании, а тем более пожилой, заслуженный человек! Да и вообще, кто собирается утаивать какие-то результаты, и от кого?

- Ничего, еще поймешь! - Борис пренебрежительно повернулся и взял со стола листок бумаги.

- Это серьезнее, чем ты думаешь, - с важным и таинственным видом прокомментировал Андрей.

- Во всяком случае, - я почувствовал, что мое лицо покраснело, - если вы так чего-то боитесь, лучше всего начать с разговора с Ефимом и действовать в открытую.

- Бесполезно, - процедил Борис. - Ефим пока что ничего не понимает, а когда поймет, будет уже поздно. Ладно, считай, что этого разговора не было. Я попробую сам поговорить с Олегом и объяснить ему ситуацию. - Он встал и вышел из комнаты. Леонид посмотрел ему вслед.

- Борис очень переживает, - с участием сказал он. - Быть может, мы немного преувеличиваем опасность, я не знаю. А ты все же постарайся составить свое собственное мнение, поговори с ученым, черт бы его побрал! Договорились? И с Ефимом не очень эту нашу встречу обсуждай, хорошо?

- Учти, это в твоих собственных интересах, - добавил Андрей.

- Я все-таки совершенно не понимаю, о чем мы все разговариваем! - Я с горящим лицом и гадостным чувством вышел из комнаты. Казалось, что разговора не было, или что это произошло не со мной. Глаза жгло. - Неужели заразился? - подумал я с некоторым безразличием. - Надо предупредить Олега.

Я подошел к двери, за которой сидел академик, и постучал. Из-за двери доносился громкий смех, который смолк при первом ударе костяшки пальцев. "Скорее проскочить, пока Борис не видит", - подумал я. Дверь приоткрылась, и в щелочку с подозрением выглянул Олег.

- Привет, - Олег был весел. - Это ты... Заходи быстрее.

- Привет! Чего не заходите? Рад вас видеть! - Академик продолжал хихикать. - Олег только что замечательный анекдот рассказал.

- Я хочу с вами поговорить, - я проскользнул внутрь. - Мне кажется, против вас с Олегом что-то готовится.

- Как, уже? - Академик нахмурился, но потом сразу же неожиданно повеселел. - Бросьте, коллега, вы же помните:

"Мятеж не может кончиться удачей,
В противном случае его зовут иначе!"

Если не секрет, кто инициатор? Борис? Я так и думал. Мне на них наплевать, в конце концов, почему я должен обращать мнение на какого-то недоброжелательного сноба?

Олег заметно помрачнел.

- Я не вполне понимаю, что происходит, - продолжал я. - У вас было какое-то столкновение с Борисом?

- Да дырки эти идиотские, - академик со смехом встал и достал из ящика стола тетрадь. - Старина, я вам сейчас все расскажу, вы же вроде человек приличный, мне Олег много про вашу жизнь в Москве рассказывал. Так вот, Ефим попросил меня помочь с кое-каким расчетами, и у нас с Борисом возник забавный идеологический конфликт, примерно как у Галилея со Святой Церковью. - Академик раскрыл тетрадь и начал показывать расчеты. - Я рассчитал здесь пару соотношений для деформаций и показал их Борису, а тот взбрыкнул, покраснел как рак и выскочил в коридор, как будто ошпаренный. Вот, собственно, и вся история!

- Чушь какая-то, - я немного успокоился. - А обставили все так серьезно, что репутация компании подрывается, и скоро нам уже заказы перестанут поступать.

- Ну и ну, - академик поднял брови. - Вот уж воистину чувствуешь на своей шкуре, что попал в страну Желтого дьявола. И откуда все эти ребята такими заправскими капиталистами стали? Учили их, засранцев, коммунизму и марксизму-ленинизму, а видно, недоучили. Вот теперь я полностью убежден, что социализм был с самого начала обречен на полную и решительную капитуляцию! Ну ничего, слава Богу, Ефим мне Олега барской рукой подарил, теперь будет не так тоскливо.

- Сижу, никого не трогаю, починяю примус,! - Олег сделал жалостливое лицо, и вся компания, на этот раз включая меня, грохнула хохотом. Я с удивлением почувствовал, что на душе стало приятно и напряжение, сидящее в спине и заставляющее испуганно сжиматься, медленно уходит в небытие. В этой маленькой комнатке жила особенная, непохожая на окружающую атмосфера, ностальгически покалывающая грудь и напоминающая безвозвратно ушедшую в прошлое эпоху, когда значительные группы интеллектуальной элиты совершенно не задумывались о материальной стороне жизни.

Мне еще предстояло намекнуть Олегу о предстоящем ему разговоре с Борисом и его возможных последствиях. При академике мне делать этого не хотелось. Я улучил минуту, поймал Олега на пути в кафетерий и вкратце объяснил ему ситуацию.

- Имей в виду, я не буду тебя обвинять, если ты согласишься, в конце концов дети важнее, да и ты не обязан рассказывать им обо всем...

- Да нет, я не буду мараться. - Олег погрустнел. - Если бы я только понимал, чего они добиваются, это все как-то дико и не по-человечески. Угрозами от нас ничего не добьешься. - Он слегка усмехнулся. - В конце концов, попытаюсь изменить визу и найти работу в другой компании.

- Это не так просто, далеко не все компании готовы будут возиться с иммиграционной службой ради тебя. Учти, что промышленность и наука на спаде, Россия сейчас Америке не конкурент.

- Ничего, - Олег грустно посмотрел на меня, - я как-нибудь выкручусь. Не хочется тебя подводить, ведь это ты меня сюда вытащил.

- Я попробую поговорить с Ефимом, не переживай.

Я вышел на улицу. Настроение было отвратительным. Прохладный ветерок ласково гладил раскрасневшиеся щеки и высоко в ветвях дерева чирикали птицы. У блестящего микроавтобуса сидел на корточках китаец в сандалиях. Одной рукой он поглаживал блестящее хромированное колесо, в другой была зажата дымящаяся сигарета. Плоское лицо его было залито довольной сытой улыбкой, и при каждой затяжке сигаретой он прикрывал глаза в неземном блаженстве.

"Запад есть Запад, Восток есть Восток... Никогда больше в своей жизни не буду работать в русской компании!" - неожиданно для себя самого поклялся я.

Глава 21.
Кто нашу бабушку зарезал?

- Листен, Листен! - Ефим схватил меня за рукав. - Пошли их к чертовой матери! Ты понимаешь, что получается? Они, видите ли, болеют за дела компании! Совсем с ума сошли! Академик им репутацию испортит, твою мать!

Я уже сорок минут расхлебывал последствия своей беседы с Ефимом. Пока что все складывалось на редкость хорошо, и было похоже, что академику и Олегу в ближайшее время ничего не угрожает.

- Ты посмотри, они в стаю сбились, да и тебя хотели притянуть в помощники. Ты уполз как всегда, я заметил, ты всегда из-под опасности уползаешь. И правильно сделал, что уполз. Так что пошли их на хер, понял? Я сделаю так, что они здесь ничего определять не будут. Академик, ты посмотри на него, глубочайший интеллигент. Борис его обосрал с головы до ног, одна эта история с комнатой чего стоит! А он, ты заметил, он его до последней минуты старался выгородить: "Нет Ефим, все в порядке, Ефим, мы с Борей работали". Как он не хотел никого подвести, не хотел скандала раздувать! Все-таки член Академии наук, туда ведь идиотов не выбирали, верно? И друзья мне его прекрасно характеризовали. У него среди учеников одних докторов наук десять человек, это о чем-то говорит, верно? А эта свора начинает шептать: "Ефим, у него подмоченная репутация, да он нам испортит имя и марку". Ни хера не испортит! Наоборот, укрепит! - Ефим сжал кулак и стукнул по столу. - Вот так! Я его попросил с этими отверстиями разобраться, этого, Олега, ему отдал. А то Борис его совсем замучил, верно? Я ведь вижу, на человеке лица не стало. А он неплохой парень, верно? - Ефим внимательно смотрел мне в глаза, - Да ты не переживай, как Сталин говорил: "Сын за отца не отвечает". Я тебя не обвиняю, ну не сработался человек с Борисом, подумаешь! Я ведь вижу, парень культурный, они все здесь грубые, нахрапистые, а у него тонкая кость, культура в глазах. Это очень важно, так что я его спас! Да, и не благодари меня, спас. Надо спасать людей. - Ефим покачал головой. - Так что, держись к академику поближе, может быть, вместе с ним что-нибудь придумаете, а на Леонида с Борисом внимания не обращай. - Он усмехнулся и быстрым шагом вышел в коридор.

Я попытался привести свои мысли в порядок. Судя по только что состоявшемуся обмену мнениями, академик с Олегом могли спокойно работать. С другой стороны, что-то неуловимое, какие-то неясные оттенки в голосе Ефима слегка настораживали меня, но я никак не мог понять, что именно вызывало тревожное чувство. Неожиданно меня осенило: Ефим излагал свои мысли на редкость стройно и связно, как будто специально напрягался и не давал им уйти в сторону. Означать это могло все что угодно, начиная от заранее продуманной тактики поведения и заканчивая просто приступом благожелательности. Я вздохнул, так как результаты тщательного психоанализа не смогли привести меня к однозначным выводам.

В любом случае, результаты беседы слегка запоздали: около часа назад я увидел, что Борис с Олегом ходят кругами вокруг компании, жестикулируя и что-то оживленно обсуждая. Операция вербовки происходила явно неумело и, к тому же, на виду у всех.

Борис с раздраженным лицом прошел по коридору, странно посмотрел на меня, на секунду задержавшись около приоткрытой двери, и скрылся. Олег был бледен, и под глазами у него проступили зеленоватые круги.

- Слушай, у тебя вид как будто ты с того света вернулся. Ну что?

- Противно очень, чувство, как будто я опять весь с ног до головы в дерьме искупался.

- Ну все-таки, о чем говорили?

- Борис лил грязь на всех, на тебя тоже. - Олег вздохнул. - Все объяснял, как необходимо сохранить доброе имя компании и почему сотрудничество с моей стороны для меня важно. Говорил, как вовремя нужно успеть поставить заслон на пути лженауки. Почему-то называл работы академика лысенковщиной. И так далее. Извини, я не могу сейчас, хочется оклематься немного. Да, ты знаешь, что к академику скоро его приятель приезжает?

Я вздохнул. Развитие событий на Пусике вступало в новую фазу, так как с приездом бывшего ученика академика, Гриши из Тель-Авива, концентрация враждебных элементов становилась явно критической.

 

Гриша появился на Пусике как-то совершенно внезапно. Его огромная, почти двухметровая фигура выделялась окладистой густой бородой, белой распахнутой на груди рубашкой с короткими рукавами, из которых торчали огромные ручищи, волосатой грудью и толстым, выпирающим животом. Ходил Гриша в потертых голубых джинсах и кожаных босоножках. Казалось, он перенесся на пространства Америки прямо из-под знойного тель-авивского солнца. Гриша напоминал мне заматеревшего бизона, только что вышедшего из лесной чащи. При общении с ним возникало чувство, что он вот-вот заденет головой дверной косяк или свернет пузом какой-нибудь прибор с полки. Речь у Гриши была быстрая и энергичная, манеры прямолинейные и грубоватые. Ученик академика производил угрожающее впечатление своим напором и явно не заботился о том, чтобы произвести благоприятное впечатление на окружающих.

"Все пропало, - подумал я, - Ефиму он не понравится." - Ефим не любил больших и грубых людей, ему нравились люди вежливые или, хотя бы если и грубоватые, то очень небольшого роста.

- Ребята, - Гриша из принципа разговаривал только по-русски. - Не хрена баклуши бить, давайте за дело. Старик, - он обращался к академику, - где тут твои дырки? Деформации говоришь, ну-ка дай я посмотрю. Все вроде правильно, а в чем собственно проблема, чего вы мозги себе заворачиваете? Вам чего, делать нечего?

- Гришенька, - академик явно воспрянул духом и был счастлив видеть рядом с собой эдакого всесокрушающего носорога. - Народ попался недоверчивый, не верят, понимаешь, в гармонию алгебры.

Гриша недоверчиво вертел в руках чертежи. - Чепуха, - взревел он. - Простейшая схема измерения, берем лазер, расщепляем луч и смотрим на интерференционную картинку. Все твои расчеты будут как на ладони!

- Отлично, - академик воодушевился. - Лазер я в соседней комнате видел, его можно будет позаимствовать. Что еще нужно?

- Да я на этих вещах собаку съел, - проревел Гриша. - Несколько деталек надо будет на токарном станке выточить, пару объективов, линзы у вас в Америке можно быстро достать? Олег, позвони в Кодак, узнай у них про объективы и линзы. А ты, старик, хватит бумагу марать, где у вас токарный станок? - энергия этого человека-горы не знала границ.

- Ну, вы видели, каков человечище! - Академик гордо подмигнул мне, напяливая на бегу неизвестно откуда взявшийся белый халат и направляясь к стоящему в подсобном помещении большому токарному станку. - Теперь у нас тут такие дела закрутятся, пальчики оближешь!

Гриша обхватил своими ручищами рукоятки станка, академик подносил ему алюминиевые болванки, летела металлическая стружка и, казалось, воздух гудел от напряжения, как возле линии высоковольтных проводов.

- Достал объективы? - ревел Гриша. - Да что у вас тут за порядки, хоть к друзьям в Ленинград обращайся, элементарной вещи найти нельзя.

- Я из дома принесу, от моего фотоаппарата. - Олег тоже заразился от этой бурлящей вокруг энергии.

- Ну чего, не жалеешь, что из Израиля смотался? - За обедом Гриша, нарушая чинные трезвые традиции американского дикого Запада, выпил несколько бутылок холодного пива и слегка осоловел. - Дерьмовое же у вас в Америке пиво, с немецким не сравнить! Ничего, правильно сделал, что удрал. Я вообще зря туда поехал. На второй день у жены все кольца из гостиничного номера сперли! Провинция, аппаратуры хорошей достать невозможно, денег нет, через несколько месяцев у меня пособие на зарплату закончится и пойду улицы мести. - Он скептически ухмыльнулся. - Хрен его знает, может зацеплюсь у вас тут. Хотя учитель мой мне тут кое-что порассказал, у вас здесь говна не меньше, чем в России и в Израиле вместе взятых... - он замолк. - Нет, не та здесь погода! Вот когда-то мы ходили на байдарках по Селигеру, вот там водка пилась! Как нектар, как родниковая вода! А мы вчера с академиком дерябнули немного, так с утра нет никакой свежести. Так ты в курсе, что у вас тут за мудаки завелись?

- Гриша, - я сохранял осторожный нейтралитет. - Вы знаете, здесь собрались люди со странностями, но все, как один, очень сильные профессионалы. И еще, будьте повежливее с Ефимом, он, в общем-то, прислушивается к их мнению, так что я вам не советую в первые дни лезть на рожон.

- Этот Борис, он чего, совсем полный мудак, что ли? Ему в морду давно не давали?

- Гриша, если вы дадите ему в морду, вас арестуют и оштрафуют на огромную сумму. Учтите, проблема не столько в нем, сколько в Ефиме, который продолжает удерживать Бориса на посту вице-президента. Я боюсь, что на его знаниях держится сейчас почти все производство компании, так что ситуация не так проста.

Моя проповедь терпимости, конечно, была напрасной и неблагодарной, примерно как воззвания любить ближнего своего, раздающиеся из заткнутого кляпом рта миссионера, которого дикари, предвкушающие со слюной во рту жареное сладковатое человечье мясо, бегом несут на уже разведенный посередине деревни костер.

Слухи о появлении громилы-биндюжника быстро облетели компанию.

- Это что за кошмар? - Андрей сморщил нос. - У вас в Израиле что, все такие хамы?

- А что случилось?

- Этот тип заходил в туалет, пузом вперед и мне пришлось в стену вжаться, чтобы он меня не раздавил. И представь себе, - Андрей с возмущенным видом скривил рот, - я ему говорю: "Хэлло", а он по-русски рявкает: "Здорово, вредитель!". Что он себе позволяет? А что у него за внешний вид, в каких-то жутких сандалиях с голыми ногами, грудь почесывает, джинсы грязные. Да если такого увидит кто-нибудь, считай, что мы уже половину покупателей потеряли!

- Не знаю, он мужик грубоватый, но вроде бы толковый.

- Это мы еще посмотрим, если он такой же толковый, как его учитель... - Андрей пренебрежительно отвернулся. - И вообще, - зло прошипел он, эта компашка в наши стены не вписывается!

 

Леонид с Борисом провели половину дня за закрытыми дверями, видимо, вырабатывая стратегию дальнейших действий. Затем они долго сидели и разговаривали с Ефимом. В результате вся троица спустилась в комнату, в которой Гриша с академиком колдовали, раскладывая на большом столе зажимы и блестящие металлические детали.

- Привет, - Ефим смотрел на Гришу снизу вверх и едва доставал ему до плеча. Сравнение масштабов явно действовало на президента угнетающе. - Вот решили поговорить, обсудить ваши планы.

Борис с победоносным видом поджал губы и сел в кресло. Леонид достал небольшой блокнот и открыл его, приготовившись вести записи.

- Ефим, - академик подошел к доске, - я, честно говоря, очень рад, что мы вот так по-рабочему собрались и есть возможность обсудить то, что уже сделано. Я не понимаю, почему кто-то думает, что мы с Гришей собирались что-то скрывать...

- Листен, Листен, не надо, какая разница кто что говорит, давай о деле! - Ефим был слегка раздражен.

- Хорошо, - академик взял в руки фломастер и начал рисовать на доске злополучную подставку. - Давайте я объясню расчеты, они, в общем-то, элементарные. Основная сила приложена вот здесь...

- Это неправильно, - побелев от гнева, выдавил Борис. - При изгибах этот участок вообще роли не играет!

- Изгибы это отдельный случай, - академик невозмутимо продолжал писать на доске.

- Слушай, слушай, - брезгливо поморщился Ефим, - не надо этих твоих закорючек, я тебе верю, что ты их прекрасно умеешь писать. Тут вопрос в другом. У нас производство стоит уже полтора года из-за этих отверстий, мы не можем никак решить, где их просверлить. Ты с Гришей можешь нам ответить на этот вопрос или нет? Если не можешь, или не хочешь, так и скажи, и мы тебя оставим в покое.

- Да чего вы, мужики, херню порете, - Гриша вскочил со своего места и прыгнул к доске, при этом здание слегка закачалось. Ефим с ужасом следил за грациозными движениями двухметрового гиганта, Леонид иронично и слегка брезгливо поднял брови, а Борис с омерзением скривился и напряг руки. - Расчеты правильные, а не верите расчетам, я предлагаю собрать оптическую установку с лазером и измерять все ваши деформации на работающей машине. Просверлим несколько вариантов отверстий, соберем установку и на работающих макетах все определим в лучшем виде!

- Это недопустимо! - Борис закричал громовым басом. - А вы посчитали, во что обойдется приготовление установки и макетов! Компания не может понести такой ущерб!

- Ерунда, - Гриша почесал всклокоченную бороду, - за те две недели, которые я здесь проведу, все соберем в лучшем виде.

- Пусть соберут. - Ефим явно колебался. С одной стороны, ему претил огромный, грубоватый и потный бородач, с другой стороны, открывающаяся возможность раз и навсегда разделаться с дырками и повозить Бориса мордой об стол, увлекала его. - Мы уже полтора года ни хрена не делаем! - он неожиданно заорал на Бориса. - Пусть люди поработают, потратят две недели и во всем разберутся. И ты тоже им помоги, вот возьми и Олегу помоги с компьютерами. Все понял?

- Да, Ефим, только...

- Листен, Листен, никаких возражений я слушать не хочу. Знаешь, Борис, брось эти свои штучки, понял! Ты приехал сюда никем, это я тебя из грязи вылепил своими руками, так что изволь выполнять мои распоряжения! Все, совещание закончено, пойдем отсюда, дадим людям поработать!

Борис был перекошен от злости, но сдержался. - "Плохо дело, - подумал я, - публичного своего унижения перед академиком он не простит никогда."

Академик был воодушевлен прямой поддержкой со стороны Ефима. Он носился между станками и лабораторной установкой, которая на глазах обрастала плотью. Красным лучом светился принесенный лазер, луч его проходил через призмочки, линзы, расщеплялся, снова соединялся и попадал на небольшую видеокамеру. Камера пересылала красивую полосатую картинку на экран компьютера, за которым сидел умиротворенный Олег и, подхваченный бурлящим потоком энергии, писал программу, которая должна была положить конец проблеме дырок и деформаций.

Через пару дней в лаборатории неожиданно появился Борис.

- Здравствуйте, господа - заявил он с порога.

- Здравствуйте, Борис, чем обязаны? - холодно осведомился академик.

- Ефим просил меня посмотреть на ход работы, помочь Олегу, - железным тоном отпарировал Борис. - У тебя есть какие-нибудь проблемы, затруднения? - он с видом пионера-добровольца подошел к Олегу.

- Кто к нам пришел, кто нашу бабушку зарезал! - неожиданно притворным сладковатым тоном взревел Гриша. Он оторвался от своих линзочек, приподнялся с винтового табурета и, широко раздвинув свои ручищи, надвигался на Бориса, как медведь, внезапно разбуженный в своей берлоге.

Борис невольно отступил на шаг назад.

- Это не укладывается ни в какие рамки цивилизованного поведения! - с омерзением в голосе четко произнес Борис. На лице его появился кривой, звериный оскал, и он, как ошпаренный, выскочил из комнаты.

- Чего вы нюни распускаете, - Гриша снова сел на табурет. - Если этот недоразвитый гитлерюгенд, проходящий болезненный процесс полового созревания, еще раз сюда сунет нос, сразу зовите меня!

- Ах, Гриша, - я вздохнул, - не забывайте, вы находитесь в цивилизованной стране, не одобряющей мордобой и стоящей на страже своих подданных, особенно резидентов. Вас от Бориса, к сожалению, отличает временный статус пребывания в этой райской зеленой долине и отсутствие в кармане маленькой розовой пластиковой карточки, в просторечье почему-то называемой зеленой. Так что, при всем моем уважении к вам, вы с Борисом находитесь в разных весовых категориях.

- Дерьмо, - Гриша сплюнул. - Ефим человек нормальный, я же вижу! Давайте-ка работать!

Реакция Ефима последовала через несколько дней.

- Мне надо с тобой поговорить. - Ефим пригласил меня в свой кабинет. - Этот Гриша, - Ефим покачал головой и сморщил нос. - Нет, он здесь не вписывается, как слон в посудной лавке. Я на него смотрю и думаю: "Вот-вот что-то разобьет или сломает...". Леонид прав, нам биндюжники не нужны. У нас работают люди чистенькие, интеллигентные, а этот точно грузчик с Привоза... А ты что думаешь?

- Ефим, смотрите, какая из него энергия бьет! За неделю установку собрал, сейчас все измеряет!

- Да на хер мне его энергия! - Ефим пожал плечами. - Он сегодня установку соберет, а завтра все вокруг разнесет вдребезги. Я с этими дырками целый год людей в форме поддерживал, ты что думаешь, они мне так уж важны? Это я от бессилия кричу, это мой плач! А он, этот бандит, собрался все измерять. С академиком проще было, он все рассчитал, пойди там разберись, что к чему! Нет, я Грише заплачу за эти дни, а там пусть уезжает. Бориса обидел, человек может быть понял, что неправ, пришел помогать, а он встал и его животом из комнаты выпер. Какую-то бабушку зарезал, сумасшедший! Точно, я его боюсь, ты заметил, что рядом с ним стоять даже как-то неуютно? А вдруг он завтра придет с ножом и кого-нибудь пырнет? Ты видел его ручищи? - Ефима передернуло. - Хоть бы бороду свою сбрил, грудь у него, как у гориллы, волосатая. Нет, вот если бы он был поменьше и поделикатнее, тогда другое дело.

- Но в научной группе...

- Листен, листен. Вы все тут живете за счет моего производства, и я решаю, что хорошо для дела, а что плохо. Я тебе точно говорю, я чувствую, что этому медведю здесь делать нечего.

"Началось", - с тоской подумал я. Мне стало грустно, тем более, что академик судорожно готовился к демонстрации установки, собранной в рекордно короткий срок, и был уверен, что все развивается прекрасно. - "Вот тебе и дырки, и Гриша, приехали!"

Я спустился в лабораторию. Академик с Гришей снимали показания с только что запущенной в работу системы.

- Олег, - ревел Гриша, - давай, не зевай. Сколько получилось?

- Двадцать три процента. - Олег кричал из угла комнаты.

- Смещай в сторону. Готово? Сколько?

- Семнадцать процентов.

- Все, старик! - Гриша вытер пот со лба - Никогда не делал такую глупую работу. Все по твоим кривулькам, тютелька в тютельку, да и так было все понятно! Можно звать Ефима и демонстрировать результат, пущай сверлит свои дырки, где хочет.

Мне было жалко нарушать идиллию и радость первых полученных результатов, но предупредить ученых мужей было необходимо. Я вкратце описал свои впечатления от разговора с Ефимом.

- Чего-то у вас в компании все шизанутые. - Гриша как-то сразу сник и расстроился. - На хрена мы тогда все собирали?

- Объяснить поведение Ефима очень трудно, - я с трудом пытался найти рациональное зерно в происходящем. - Сегодня он говорит одно, а завтра может изменить свое мнение.

- Мне тоже так кажется, - академик пожал плечами. - Зря вы, старина, так это все переживаете, у меня с Ефимом особые отношения, я не думаю, что, увидев такие результаты, он сможет Грише отказать. Ведь Олега он вызвал в Америку, просто поверив вам на слово, правильно? А Гриша за десять дней собрал такую махину, решил Пусику все проблемы!

- Я не знаю, Гриша, ему западают в голову детали туалета, манеры. Оденьте перед разговором хорошие брюки, рубашку с галстуком, может быть это поможет.

- Да идите вы все! - Гриша скривился. - В Израиль приехал, все учат, что по субботам в автобусах нельзя ездить, как жить и какую колбасу есть. В Америку приехал, опять двадцать пять: галстук напяливай, что за жизнь такая! Хоть обратно в Москву возвращайся и начинай торговать водкой... Мужики, работа сделана, у меня предложение, давайте сегодня возьмем на грудь хорошенько! Купим огурчиков, колбаски, а?

- Хорошая идея, поехали ребята ко мне, - академик посмотрел на часы. Время уже все равно позднее, восемь часов. Утро вечера мудренее. Олег, выключай лазер!

Академик жил в маленькой однокомнатной квартире в центре Литтл-Три. Стены комнатки были завешаны многочисленными бумажками, оттисками статей и письмами из разных университетов. На полу лежал матрац, а столом служила большая картонная коробка из-под телевизора.

- Добро пожаловать к старому одинокому холостяку! - Мы достали из пакетов свертки, открыли банку с огурцами, и импровизированный стол начал напоминать давно забытые сценки из быта социалистической Москвы.

- Эх, мужики, - давайте за нормальных людей. - Гриша разлил водку по бумажным стаканчикам. - Что за жизнь у вас в Америке, даже чокнуться по-человечески нельзя.

Мы выпили.

- Нет, вы мне объясните, - Гриша своей огромной ручищей выковыривал из банки огурец, - что здесь за странный народ собрался? Мать вашу так, вокруг такой простор, всего до хрена, живи и работай вволю, так нет, из них говно так и прет! И ведь люди-то образованные, я понимаю, в Москве у меня стычки были, я из-за этого и уехал, у нас председатель профкома сволочью редкой был. Ну, так тот хотя бы мудак полный, с трудом фразы мог составлять, партийный лидер. А эти?

- А я вам, Гришенька, могу, кажется, объяснить кое-что - академик вытер губы салфеткой. - Тот профкомовец к партийной кормушке тянулся, он уродился таким бездарным. А эти, они с талантом выродились, с хваткой, с памятью. В ином обществе они бы свой талант на другое употребили, стали бы политическими деятелями или банкирами, основали бы свои корпорации, на худой конец. А в России в партийные верхушки их не пущали: происхождение, да и морды больно культурные. За бизнес просто сажали сразу. Вот и оставалось им употреблять способности по технической части. Да только вот образование они получили, транзисторы с конденсаторами припаивать умеют, руководить тоже, а культура мимо прошла. Вы что думаете, зря в Америке бизнесмены или адвокаты до опупения историю и литературу изучают? Да человек, руководящий другими людьми, имеющий власть, должен этот барьер обязательно преодолеть! Посади Бориса сейчас литературу изучать, его же от классиков трясти начнет: "Нюни гуманистические", а остальных он на свой лад перекроит и по-своему интерпретирует. А учился бы он в местном университете, ему бы сразу за такие сентенции "Неудовлетворительно" и гуляй, Вася. У таких людей на настоящее искусство аллергия, это вещи несовместимые. И ученым такой человек, я имею в виду - настоящим ученым, быть не сможет. Он просто в начале своего пути оттуда отсеется. Ученый должен уважать мироздание, испытывать ужас и счастье от соприкосновения с законами природы. А тот же Борис, это же порождение сталинского века, он же утилизатор, ему природу надо переделать под себя, изнасиловать!

- Нет, старик, брось ты! - Гриша сморщился. - Это тебе водка в голову с непривычки ударила. Теория красивая, но неправильная. Тоже мне, выперли из университетов...Этот твой Борис прекрасно бы приспособился: Джордж Вашингтон, Бенджамен Франклин, гуманистическая тенденция в американском искусстве... Ты вспомни Гитлера, он очень даже музыку любил. Вагнера, например. И в концлагере каком-то был театр из заключенных, я про это читал. Они пьесы ставили, офицеры им аплодировали, глаза платочками утирали, а на следующий день актеров с их дитями в газовые камеры, кожу на лампы, волосы на подушки - и никаких сентиментов! А все эти Нобелевские лауреаты в Германии, прекрасно работавшие с Гитлером и травившие Эйнштейна и еврейскую науку? Нет, мужики, просто не тот век на дворе пошел. Культура вообще закончилась с Первой мировой войной и с Великой Октябрьской революцией.

- Ну, подсек на корню! - Академик потянулся к бутылке и разлил водку по стаканам. - Давайте все-таки выпьем за культуру и науку в настоящем понимании этого слова. Все-таки мне хочется верить, что нормальных людей на нашем шарике больше.

- А с этими вашими Борисами история, на мой взгляд, простая. - Гриша залпом выпил. - Просто уродились на свет талантливые мерзавцы, до поры, до времени говно из них не вылезало, условий не было, а попали в питательную среду, оно в них разбухло и поперло из всех щелей. Дело не столько в них, хотя таких еще и поискать надо, дело в подпитке. В питательном бульоне, в котором они плавают и в который срут!

- Гриша, но Ефим не такой, поверь мне, он стольким людям хорошее сделал. Я же его вижу, он может быть раздражен, кричать, но душа у него хорошая. Он немного болен, может быть, нервы сорваны.

- Я вашего Ефима не знаю, - Гриша нахмурился. - Может, он и не нарочно всю эту гниль вокруг себя развел. Но факт остается фактом, а факты - вещь упрямая. Мы же с тобой физики, черт возьми!

Слова, сказанные Гришей, врезались мне в память. Я рассматривал их то с одного угла, то с другого, поворачивал, крутил, но не мог не признать, что они безжалостно высекали из бесформенной скалы скрытую глубоко внутри суть.

На следующее утро проспавшиеся и заметно посвежевшие Гриша с академиком демонстрировали установку делегации, состоявшей из Ефима и триумвирата: Леонида, Бориса и Андрея. Я отметил, что Гриша внял моим советам и напялил белоснежную рубашку с длинным галстуком.

- Берем образец, - Гриша захватывал подставку своей ладонью, напоминавшей ковш экскаватора, - включаем систему. Позиционирование производится автоматически. Олег, готово? Вот, результаты выводятся и рассчитываются вот здесь. Так что все в полном соответствии с теоретическими расчетами, только у краев имеются небольшие расхождения в один-два процента.

- Один процент - это уже недопустимо много! - решительно и жестко отпарировал Борис. - Кроме того, ваша подставка не полностью соответствует тем условиям, которые будут реально иметь место в условиях производства.

- Подумайте, что вы говорите, - академик раскрыл рот от удивления. - Никакой разницы не будет, посмотрите сами!

- Это как раз то, против чего я принципиально выступаю, - поджал губы Борис. - Это и есть лженаука!

Ефим покачивал головой и пока ничего не говорил.

- Хорошо, - Гриша с иронией посмотрел на Бориса. - Закрепим стенд точно как в машине. Вернее, сделаем машину частью измерительной установки. Это вас удовлетворит? К сожалению, мне уезжать надо через день, не знаю, успею ли. Ефим, продлите мне командировку на пару дней?

- Нет, слушай, не надо. - Ефим пощупал металлическое крепление. - Хорошую работу сделали, молодцы. А с креплением мы сами попозже разберемся, спешки никакой нет, поверьте мне. Уезжай спокойно, я тебе заплачу, билеты компенсирую. Молодец, я доволен тобой. А там решим, что будем делать, может быть, пригласим тебя к нам в компанию, оформим визу...

Борис зло заскрипел зубами.

- Спасибо, Ефим, - Гриша был доволен.

- Вот видите, а вы на нас панику нагнали, - радостно сказал мне академик после ухода начальственной делегации. - Я же знал, что Ефим просто так болтает, все будет нормально, я в этом убежден!

 

Гриша уезжал вечером. Его громадная фигура в потертых джинсах помахала мне рукой и с трудом влезла в маленькую "Тойоту". Рессоры жалобно скрипнули.

- Присматривайте тут за академиком, - грустно сказал Гриша. - Сердце у него побаливает. А в Москве ему делать сейчас совсем нечего. Чего-то у меня такое чувство поганое осталось, думаю, ты был прав, не позовет меня Ефим. Ну да хрен с ним, подамся в Канаду, туда сейчас из Израиля берут людей. Хорошо мы вместе тогда водки выпили.

Мне стало грустно, потому что я неожиданно вспомнил о том, что Борис выше меня на полголовы, а Олега и академика - на целую голову.

---