Александр Торин:- Дядя Ефим, я все понимаю, вы только не волнуйтесь. - Эдик, слегка наклонив голову, привстал со стула. - Посмотрите, я за эту неделю четыре машины починил. И неисправности-то все простые, я раньше думал: "Эдик, ты никогда не сможешь заниматься физическим трудом," а на самом деле, в этом нет ничего страшного. Почти так же, как автомобиль водить - вначале боишься, машина на дороге болтается, а потом привыкаешь и даже начинаешь лихачить, других обгонять.
- Листен, Листен, Листен! - Ефим стоял в белоснежной рубашке и с отсутствующим видом теребил в руках провод. - При чем тут лихачество? В меня в прошлом году один такой лихой врезался, крыло у Мерседеса помял! Ты это брось, мне брак в работе не нужен!
- Да нет, что вы дядя Ефим, это я в переносном смысле.
- В переносном? Да, - Ефим посмотрел по сторонам, - верно говоришь. Надо бы и нам что-нибудь тоже перенести. Засиделись люди, верно? Ты посмотри, вот ты здесь всего пару недель, а уже надоели эти стены, коробки. Правильно я говорю? Вот сидят люди в своих закутках, столы постепенно обрастают бумагами, на стены повесили фотографии с женами, тещами... - Ефим передернулся. - И вот видят перед собой одни и те же стены, тела тяжелеют, мозги сном обволакивает, работать уже не хочется, нет настроения. Да, молодец, хорошую мне идею подал: надо всем переезжать. Леонид! Леонид!
- Да, Ефим. - Леонид с готовностью выскочил из своего кабинета.
- Вот Эдик молодец, дельное предложение подает. Говорит, надо передвинуть всех, чтобы люди не засиживались. Верно, да? Вот ты, что сидишь в своем кабинете, стены графиками проектов обклеил?
- Ефим, я на них отмечаю, что сделано, что осталось...
- Не хера отмечать! Листен, Листен, ты что, охренел, что ли? Такие вещи надо в голове держать, ты это брось!
- Ефим, я планы составил...
- Листен! Прекрати это! Все сорви со стены и переезжай. Ты согласен, что всем надо переехать?
- Да, в общем-то, это не помешает...
- Значит, организуй людей. Первый этаж переедет пусть сюда, в эту комнату. А производство переведи в комнату напротив, через коридор.
- Ефим, но там же места мало...
- Ничего, потеснятся немного. Ты посмотри, зачем нам столько столов? Все коробки эти собираете, собираете, а на кой черт? Сократим производство на пятьдесят процентов.
- Ефим, может, повременим, у нас сейчас такая очередь из заказчиков скопилась, мы все планы срываем...
- А в этом ты виноват! Надо постараться, ухитриться, да что ты, в конце концов, за чушь несешь? Все эти поставки можно в одной маленькой комнате собирать. В этом и проблема, что люди теряются, в этих пространствах все пропадает из виду. Значит, инженеров переведем в соседнюю комнату. Сборщиков передвинем в отдел для программистов.
- Хорошо, Ефим. - Леонид с подобострастным видом делал заметки. - А программистов куда?
- А программисты нам вообще не нужны. - Ефим лениво выпустил из рук проводок и зевнул. - Я ума не приложу, что они все там делают? Ты знаешь, чем они занимаются?
- В общих чертах, - Леонид был явно дезориентирован.
- Дядя Ефим, - вступил в разговор Эдик, - давайте я пойду к ним работать в отдел и сразу во всем разберусь. Я пока здесь машины собирал, придумал способ улучшить измерения. Давайте, я напишу патент, я уже первые три страницы набросал...
- Это что еще за патент? - Леонид насторожился и зло посмотрел на Эдика. - Кто разрешил самовольничать?
- Мне такая идея пришла хорошая, - Эдик с милой улыбкой посмотрел на Леонида, - я уже давно ее хотел вам рассказать. Дело в том, что когда напряжение питания пропадает...
- Ерунда, - жестко отрезал Леонид, - вместо того, чтобы писать ерунду, лучше бы побольше машин починил.
- Да, правильно. - Ефим снова зевнул. - Никаких патентов без Леонида писать не будешь. Ты у нас научишься электронике вначале. Вот ты чинишь платы, а ты знаешь, как по ним ток течет? Ни хрена не знаешь, как обезьяна работаешь. Ну зачем мне тебя к программистам посылать, если ты в компьютерах дока? Леонид, это, кстати, тоже к тебе отношение имеет. Научи Эдика, пусть он книги почитает, пусть теорию генератора придумает. Там есть теория, я когда-то какой-то учебник про это видел.
- Хорошо, Ефим, - Леонид воспользовался удачной переменой темы разговора и снова вопрошающе посмотрел на Ефима, - так куда переселяем программистов?
- Да хотя бы на склад.
- Ефим, решение конечно неплохое, но если мы разорим сейчас склад, производство встанет на месяц.
- Ну, не надо их на склад, раз так. - Ефим впал в миролюбивое настроение. - Пусть переезжают в отдел снабжения. Неважно, в общем, вы сами все решайте, но главное, подними людей, организуй. Ты понимаешь, о чем я говорю? Ну да, мы потеряем на переезде день, может быть два, но как настроение изменится! Новое место, новые стены, все всё разложат по местам и вгрызутся в работу, да-да, - Ефим сложил руки в кулаки и повернул одну руку относительно другой, - вот так вот вгрызутся, я прямо это нутром чувствую!
- Будет сделано, Ефим. - Леонид засунул блокнот в карман брюк.
- Дядя Ефим, - тоненьким голоском позвал Эдик. - Так мне пока оставаться на производстве?
- Да, - Ефим махнул рукой, - не отвлекай меня. Слушай, у меня только о тебе голова должна болеть что ли? Ты смотри, что делается, дырки не просверлены, этот твой друг, академик со своим жлобом какую-то машину собрал, измеряют хер знает что! Я ничего не понимаю, производство стоит, люди переезжают, вся компания вверх дном! От этого же с ума сойти можно! - Ефим всплеснул руками.
- Нет, нет, дядя Ефим, я только спрашиваю.
- Листен, Листен, ничего "только" не бывает. Я это знаю, ты это знаешь, так зачем мне голову морочить? Я же сказал, Леонид из тебя инженера будет делать, а в свободное время сделай мне теорию генератора. Все посчитай, какие конденсаторы должны быть, какие сопротивления.
- Вам привет от папы, я с ним вчера разговаривал по телефону!
- Да, передай ему привет, скажи, что все будет в порядке. - Ефим пожал плечами и вышел из комнаты.
- Спасибо, дядя Ефим! - Эдик был растроган.
- Ну что же, - Леонид достал из кармана блокнот. - Снабжение в комнату для программистов, программистов в снабжение, производство к инженерам, - забормотал он. - А с тобой, - он подозрительно посмотрел на Эдика, - мы разберемся. Бери книги, учи основы схемотехники, это тебе не Кембридж. Сегодня вечером буду тебя экзаменовать по первым трем главам. - Леонид подошел к телефону. - Борис, Андрей, в сборочный цех! Срочно!
Через полчаса вся компания Пусика поднялась с места, как разворошенное палкой осиное гнездо. Сцена массового переезда была фантастической. Инженеры и профессора, засучив рукава, ставили на тележки шкафы и сейфы, везли их по коридорам, сталкиваясь друг с другом и с грохотом роняя на пол горы книг. Многочисленные приборы деловито отсоединялись от розеток, пучки проводов, как змеи, скручивались в извивающиеся клубки и приборы с металлическим звоном выстраивались в ряд на перевозку, как колонна автомобилей, везущая первый целинный урожай пшеницы в закрома родины.
Трое китайцев, работающих на сборке, один за другим подходили к столам с приборами, как по команде приподнимали их вместе с аппаратурой и, слегка покачивая, несли к лифту. Программисты во главе с Борисом шеренгой тащили по лестнице компьютерные мониторы и клавиатуры. Казалось, нет ни одного человека и ни одного предмета в ярко освещенных комнатах, не пришедшего в движение и не участвующего в этом мерном и удивительном бурлении. На моих глазах внутренность компании приобрела совершенно хаотический вид.
- Дерьмо! - Леонид бегал среди разгрома с побелевшим лицом. - Питания не хватает. В снабжении нету розеток, а производство переводится вообще в неприспособленное помещение. Борис, срочно позвони в электрическую компанию, пусть проводят мощные линии питания на первый этаж!
- Безобразие, - Борис побелел от гнева. - Посоветовал Ефиму переезжать, а у самого нет никаких трудовых навыков! Вы посмотрите, он стоит в углу на лестнице и книги читает! Это же паразитизм, прямой вызов всем нам!
Грустный Эдик действительно зажался в уголок между лестничными пролетами. Этот уголок обтекали переселяющиеся потоки людей и приборов, и, казалось, Эдик полностью абстрагировался от происходящего. Он посмотрел на меня потерянным взглядом.
- Ты случайно не в курсе, как рассчитывать напряжение питания для микросхем? - как-то равнодушно спросил он.
- Нет, а что?
- Ефим попросил Леонида меня сегодня проэкзаменовать, а я много еще в этой книге не понимаю.
Я отметил про себя, что Эдик впервые произнес имя Пусика без приставки "дядя". Слышать это было удивительно, но я списал происходящее на всеобщее волнение, вызванное переездом.
- Как это сегодня? - удивился я. - Ведь невозможно выучиться новой профессии за пару часов.
- Дядя Ефим обо мне такого высокого мнения, мне очень не хочется его разочаровывать. Когда я сдавал теоретический минимум Ландау, мне тоже приходилось экстерном учить новые главы, но я был моложе, и в шестнадцать лет свежесть восприятия совсем не та...
?Слава Богу, все в порядке", - подумал я, услышав привычное употребление имени президента. - Эдик, а вы сами возьмите и проэкзаменуйте Леонида по теоретической физике. Пусть он Вам напишет тензорные уравнения гравитационного поля, - пошутил я, еще не подозревая о последствиях своего опрометчивого шага.
- И зачем только Ефим затеял этот ненужный переезд, - Эдик удивленно вздохнул. - И еще всем рассказал, что это я придумал.
"Боже мой, что это? - с испугом подумал я. - опять без дяди...Похоже у него в голове начались сбои, как у поцарапанной патефонной пластинки."
- Впрочем, может быть, дядя Ефим хочет всех приучить к мысли, что я могу выполнять функции руководителя....
- Эдик, если бы это было так, он бы наверняка убрал вас с производства и уж наверняка не стал устраивать этот странный экзамен.
- По-моему, Ефим сошел с ума, - неожиданно с горечью сказал Эдик. - А-кх, кхпчи, - то ли закашлялся, то ли расчихался он. - Подумать только, все разрушить, дезорганизовать людей, передвинуть все оборудование! - голос его неожиданно сорвался и съехал на полторы октавы вниз, приобретя мягкую баритонную окраску.
"Что же делать? - пронеслось у меня в голове. - Эдик явно не в себе". - Я вдруг вспомнил душещипательный фильм про мальчика, обладающего необыкновенным певческим голосом. И вот, накануне решающего концерта он съедает мороженое, и голос его вдруг ломается, становясь противным и хриплым голосом взрослеющего подростка. "Наверное, у него сломался голос...".
- Дядя Ефим, - медленно и отчетливо произнес я, пристально смотря в глаза Эдику и надеясь усилием воли и гипнотическим внушением вернуть события в нормальное русло, - просто решил, что люди засиделись на своих местах.
- Чушь какая-то! - раздраженным хриплым баритоном отпарировал Эдик, совершенно игнорируя мои нечеловеческие усилия. - Вообще, в этой компании дела ведутся как-то странно, - он пожал плечами, - моя голова, патенты и идеи никому не нужны... Если только дядя Ефим не имеет в виду чего-то такого, чего мы не понимаем, - лицо Эдика приобрело загадочное выражение, и его голос снова поднялся вверх.
"Кажется, пронесло", - с облегчением подумал я, не догадываясь о том, насколько глубоко заблуждаюсь.
К вечеру переезд был почти завершен. Мебель и основная часть приборов были перенесены на свои новые места, и всего несколько человек ходили по изменившимся комнатам, подбирая оброненные листы бумаги и провода. Сотрудники Пусика, прищуриваясь от яркого света люминесцентных ламп и с удивлением посматривая на изменившуюся обстановку, непривычное расположение предметов, проникались ощущением произошедшей перемены и готовились повысить производительность труда.
Мой только что перенесенный на новое место прибор шалил и вместо замечательной прямой линии, ожидаемой на выходе согласно законам природы выдавал странную омерзительную кривую, гадко загибающуюся около нуля.
- Что за чепуха? - бормотал я и в десятый раз проверял сотни параметров, от которых зависело поведение прибора.
- Это же очень просто, - заметил Эдик, оторвавшийся от изучения основ схемотехники. - Эта кривая является типичной асимптотической зависимостью. - Он взял листок бумаги и написал формулу. - Твоя прямая линия просто спрятана в шуме и вылезает из него по мере удаления от нуля.
Я вздрогнул от неожиданности, так как картинка, небрежно нарисованная на листке бумаги, мгновенно все объясняла.
- Как тебе удалось догадаться?
- Есть вещи, которые я чувствую, как бы вижу изнутри. - Эдик смущенно потупил взгляд. - Вот, например, схемотехнику я пока не очень хорошо чувствую, наверняка хуже Леонида, а что касается функций, природы вещей, это мне даже очень хорошо удается. Как бы это получше объяснить дяде Ефиму? - Он уставился в книгу. - Скоро уже у меня экзамен, а я не успел прочесть третью главу. А вообще-то я читаю очень быстро, вот, например, Борис дал мне книжку и просил прочесть несколько глав... - Его рассуждения прервало появление Ефима.
Президент только что приехавший в компанию был доволен.
- А что, так лучше люди разместились, да?
- Да, Ефим, неплохо получилось. Давно надо было переехать.
- Молодец Эдик, идею подал. И вы все молодцы, быстро все перетащили. - Ефим благодушно улыбнулся, его лицо разгладилось и выражало удовлетворение происходящими событиями. - Надо будет выписать премию, поощрить ребят. Подготовь мне примерный расклад, кто как работал, кто участвовал в переезде.
- Да, Ефим, обязательно подготовлю.
- Ты Эдика уже проэкзаменовал?
- Нет, еще не успел, мы с электроснабжением закрутились.
- Непорядок, - Ефим покачал головой. - Вызови его сейчас же, погоняй по материалам. Он парень толковый, пусть помучается, это ему не патенты про теорию относительности писать.
- Обязательно погоняю, прямо сейчас и начну. - Леонид подошел к телефону.
- Началось, - Эдик закрыл недочитанную книгу. - Пожелай мне успеха.
Через полчаса из кабинета вышел совершенно спокойный Эдик с мрачным и удовлетворенным выражением лица. За ним из кабинета выскочил Леонид, взмыленный и раздраженный. - Это просто издевательство! - негромко буркнул он в пространство по-русски, уничтожающим взглядом посмотрел на Эдика, почему-то налил стакан воды, но пить из него не стал, оставив стакан на маленьком столике, и быстрым шагом пошел в сторону кабинета Ефима, громко хлопнув дверью.
- Что случилось? - я был заинтригован.
- Вначале я отвечал Леониду на все его вопросы. - Эдик снова пожал плечами. - Ну он, конечно, постарался меня засыпать и начал задавать вопросы посложнее. Я даже сам не знаю, что на меня такое нашло, у меня в решающие минуты что-то просыпается внутри такое, чего я сам никогда бы от себя не ожидал. Это у меня наследственное, так собираться в критические минуты, и это качество меня много раз спасало в жизни. Так вот, после пары вопросов на засыпку я разозлился и последовал твоему совету.
- Что? - с ужасом переспросил я. - Какому совету?
- Ну как же, спросил у него что-то про принцип наименьшего действия, совсем элементарное. Он, естественно, не знал, возмутился. Тогда я ему вежливо сказал, что если бы он потрудился прочесть мой отчет, который я ему представил, он бы, может быть, узнал для себя много нового.
- И что дальше? - я уже понимал, что Система дала трещину.
- Он закричал, что я над ним издеваюсь, а я тоже рассердился и ответил, что ответом на его издевательство может быть только издевательство. Вот Леонид и выскочил оттуда как ошпаренный. Сейчас к Пусику жаловаться пойдет, ну да мне на них наплевать. - Эдик спокойно улыбнулся. - Никогда себя так хорошо не чувствовал. Во мне как будто что-то щелкнуло сегодня... Я был как загипнотизированный, а когда все вокруг поехало, я неожиданно проснулся...
- Поздравляю с пробуждением, - я с удивлением смотрел на Эдика, решившегося бросить вызов Команде.
Я на цыпочках вышел из сборочного цеха. Ефим стоял рядом со взмыленным Леонидом, и они шепотом что-то обсуждали.
- Негодяй, - Ефим покачивал головой. - Садист!
- Да, - Леонид был подавлен, - это прямое издевательство, неуважение, в конце концов, это плевок во всех нас! А один патент чего стоит, я ничего не знаю, а он уже строчить свои каракули начал!
- Слушай, - Ефим помахал мне рукой. - Ты нам нужен. Не отпирайся, не отпирайся, не открутишься! - Ефим раздраженно посмотрел на меня - что нам с Эдиком делать? Он же с ума сошел, ты посмотри, он все нюней прикидывался, а на самом деле!
- Что случилось? - я решил исполнять пассивную роль.
- Он же садист, вначале над Борисом издевался, деньги предлагал. Сам ни одной программы написать не смог, он против Бори нуль без палочки! Специально из него жилы тянул, издевался. А Леониду как нахамил! - Ефим удивленно развел руками. - Он же маньяк! Сумасшедший! Я не знаю, чего от него можно ожидать. Еще слава богу, что мы этого громилу сюда не пригласили, ну как его, этого приятеля академика. Этот Эдик, маленький как ребенок, а сколько с ним проблем? А если бы этот биндюжник завтра сюда с дубинкой пришел? - Ефима передернуло. - Это какое-то счастье, что я решил его не брать!
- Ефим, но вы же сами Эдика поставили на производство...
- Листен, Листен! Ну и что! Любой ученый или инженер может работать кем угодно. А он пожилого человека в тупик ставит своими дурацкими вопросами, этого же нормальный человек сделать не может!
- Ефим, - я решил вступиться за героя сопротивления. - Между прочим, я сегодня никак не мог понять, что происходит с прибором, а Эдик на лету все решил! За одну секунду нарисовал кривую и все объяснил.
- Нет, - Ефим покраснел от гнева, - ты ничего не понимаешь! Это только хуже, что он соображает, если бы он был полным идиотом, мне было бы легче! Он может работать, у него голова хорошая, а занимается подлостями, из людей кровь пьет. Ты посмотри, на Лёне лица не было, он валидол сосал. Ты представляешь, этот садист его про какие-то действия спросил... Совсем охренел! Да он за две недели починил три системы, у меня Донг за день в два раза больше делает. Разве это производительность, я тебя спрашиваю? Это прямой саботаж и нарушение производственной дисциплины. Ничего себе, сынок своих родителей, а я-то его пригрел, облагодетельствовать хотел. Он оказывается сюда специально приехал нам нервы портить! Леня, с завтрашнего утра каждый день давай мне письменные отчеты о том, что именно Эдик починил. Пусть только попробует пикнуть, мы ему бумажки под нос и до свидания!
- Ефим, я думаю, он будет рад уехать в Кембридж, - вставил я.
- Листен, Листен, что это такое? Где это видано, он сюда бежал из своего Кембриджа, теперь поедет обратно? А кто заплатит за нервы, да он короткое замыкание устроил, машину сжег! Сколько зарплаты я ему за это время выплатил! А моральный ущерб? На Борисе лица уже давно нет, Леонид чуть не умер! Садист!
- Да, - Леонид зло поджал губы, - он настоящий шантажист и интриган!
- Мерзавец, - Ефим тяжело вздохнул. - Все хорошее настроение пропало. Такой переезд люди сделали, а он праздник испортил! Вот и делай после этого людям хорошие дела. Хоть перемещай всех обратно и завтра начинай все сначала!
При этих словах Леонид непроизвольно вздрогнул, но тут же снова взял себя в руки.
- Слава богу, этот Гриша Ефиму не понравился, - Борис с озабоченным видом расхаживал по кабинету. - Хамоватый, наглый, чуть его животом не раздавил. А Ефим этого не любит. Теперь у нас задача не допустить, чтобы второй ученый гость Ефиму понравился. Кто-нибудь знает, он большой или маленький?
- Понятия не имею, - Андрей сидел на маленьком стуле, сложив руки на груди.
- Я видел в его деле копию фотографии из паспорта, - Леонид восседал за столом, слегка покачиваясь на кресле.
- Ну, и как он выглядит? - с подозрением спросил Борис.
- Из фотографии понять трудно, но высоким он не кажется.
- Черт возьми! - Борис был раздосадован.
- Но вид у него, - Леонид поморщился, - какой-то недоделанный, личико такое нежненькое, жиденькая бородка.
- Это хорошо, - Борис слегка оскалился, - Ефим бородатых ненавидит! Когда он прилетает?
- Кажется, завтра, - Андрей нахмурил брови, - Ефим что-то об этом говорил.
- С Олегом у нас проблемы, - Борис прислонился к стене, - мы его послали за академиком шпионить, а он темнит. Я в коридоре с ним как-то встретился - глаза отводит, не разговаривает. Припер его к стенке вчера, спрашиваю: "Что происходит, над чем академик работает", а он отвечает: "С академиком и разговаривай,"- хамить начал.
- Да, противный парень... Недосмотрели мы, вот и подложили нам свинью с этим Олегом. - Леонид сердито оттолкнулся от стола и встал. - Вот почему надо людей в компанию тщательно отбирать!
- Я с самого начала против был. - На скулах у Бориса заиграли желваки. - Вот и расхлебываем теперь результат, у академика союзничек появился! Слава богу, что они оба слюнтяи, а то пришлось бы начинать настоящую войну. Но я все равно не могу, само их присутствие здесь меня раздражает, как будто через стенку их чувствую. Сидят, анекдоты какие-то рассказывают, идиотские шуточки, прибаутки! А работа стоит, проект загублен на корню, меня уже сотрудники спрашивают: "Борис, что происходит?" У меня при одной мысли об этих паразитах кулаки начинают чесаться!
- Ничего, ребята, - Леонид потер руки, - надо быть спокойнее, не нервничать. Все пока развивается нормально. Ефим вчера уже высказывался про академика отрицательно, а это хороший знак.
- А что он говорил? - на лице у Андрея появилось любопытное выражение, и он даже слегка наклонился вперед.
- Ну, в общих чертах, что проект стоит на месте, с отверстиями так ничего и не решено, а академик книжки читает и писульки пишет.
- Что еще он пишет? - с подозрением спросил Борис.
- Да вроде бы какую-то научную статью готовит, Кулибин недобитый.
- Он ничего не может изобрести, - Борис зло скривился, - занимается очковтирательством, лженаукой за наш счет! Никогда от себя такого не ожидал, дай волю, прямо сейчас пошел бы и набил ему морду, вместе с Олегом и всеми его ученичками!
- Боря, - Леонид покачал головой, - сейчас главное сдержаться. Время работает на нас, потерпи немного, и Ефим сам все поймет. Вот Эдик нахамил разок и тю-тю, его песенка спета! А как Ефим его обхаживал, помните? Ты только не сорвись, а то Ефим тебя в членовредительстве обвинит, и ты все испортишь. Понял?
- Я все понял, - лицо Бориса покрылось красными пятнами, - но когда я вижу рядом с собой такое, у меня нервы сдают. Я же, черт возьми, в Америку приехал, а не в Россию! Я за жесткий капитализм, а Ефим нам устраивает социалистическую богадельню, вроде Академии наук!
Команда продолжала совещание. В эти самые минуты самолет, несущий Володю навстречу судьбе, уже поднялся в воздух и с каждым мгновением неумолимо приближался к огромному американскому континенту и к двухэтажному зданию компании Пусика.
"Володя уже вылетел. - Академик посмотрел на часы. - Только бы с ним не промахнуться. Грише хотя бы есть куда деваться, а Володя последнее письмо совсем отчаянное написал. В Институте эти подлецы его вконец затравили, а работы другой нет, да и денег не осталось, ребенка кормить нечем. Он же неприспособленный, не от мира сего. Эх, поздно он родился, в неудачную эпоху. Как здорово было бы его вытащить сюда, Ефим же обещал создать маленькую группку...".
- Олег, замолвите перед Ефимом словечко за Володю, если он вам понравится, конечно? - академик повернулся к Олегу.
- Угрозами вы ничего не добьетесь... Впрочем, мне кажется, Ефим не очень-то прислушивается к окружающим. Кто знает, может быть, моя просьба на него произведет совершенно противоположное впечатление.
- Да бросьте вы, Ефим к вам неплохо относится. А что это у вас, коллега, вид такой озабоченный, да и синяки под глазами, как будто голова с похмелья трещит?
- Да вот, шаг за шагом разбираюсь в программах, которые когда-то Борис написал. - Олег схватился руками за голову. - Это какой-то кошмар, написано так неаккуратно, всюду ошибки, огрехи. Как будто всадник на скаку шашкой рубал и с одной строчки на другую прыгал. Убейте меня, не пойму, почему о нем здесь такое высокое мнение...
- Да вы уж мне о Борисе лучше не напоминайте, - академик нахмурился. - Он мне ночью сниться начал в кошмарах. Сегодня такое приснилось, до сих пор на душе гадко. Иду я по коридору, и у меня в руках почему-то бутылка хорошего армянского коньяка в бумажном пакетике, а он навстречу. Представляете, перегородил дорогу, щурится так мерзко, под шпану работает, а мне, представьте себе, страшно стало. Ведь не знаешь, чего от шпаны ждать, пырнет ножичком между ребер, и все.
- Бутылку-то выпил? - Олег явно заинтересовался.
- Слушайте дальше, руки расставил, смотрит так мерзко, своим холодным взглядом и зубы скалит. "Папаша, - говорит, - зачем тебе, старому хрену, коньяк, давай-ка я выпью его лучше за твое здоровье!" - выхватывает ее из рук, откручивает пробку и в горло заливает. - "Хороший коньяк, - говорит, - У тебя, отец, сердце не пошаливает от такого?" - И довольный такой. А шпану играет, знаете, жутко даже, взгляд трезвый, подлый, унижающий, словом чувствуется, что убийца, на самом деле ищет, как побольнее ударить.
- Значит, все-таки выпил, - вздохнул Олег. - А вы бы ему указали, что на территории компании спать и распивать спиртные напитки запрещено.
- А мне так обидно стало, знаете, дурацкий, конечно, сон, но в России одно время трудно было хороший коньяк достать. Я стою и думаю: драться с ним или бутылку вырывать из рук - значит унижаться. И тут проснулся, такое гадкое ощущение осталось, как будто все на самом деле было.
- Ну вы меня испугали, - Олег потряс головой. - Мне после таких рассказов, не дай бог, он тоже приснится. А какой коньяк армяне делали, здесь ничего похожего не достать...
- А это, Олег, климат нужен, земля. От гор излучения идут, от земли флюиды.
- Ну ничего себе, великий физик! - Олег рассмеялся. - Какие там еще флюиды, уважаемый. Наше дело маленькое, нам бы с вами дырки рассчитать.
Володя появился в компании на следующий день, слегка оглушенный свежестью американских впечатлений и поездкой по автостраде в мягко шумящем автомобиле с электрическими стеклами. Все вокруг, и тенистые, украшенные цветниками дорожки в Литтл-Три, и маленькие аккуратные домики, покрытые игрушечными черепичными крышами, и разноцветные автомобили, и уличные кафе, из которых доносился горьковатый аромат жареного кофе и из-за столиков журчала непривычная американская речь, решительно все показалось ему прекрасным и удивительным сном. Володя был радостно возбужден, с восхищением смотрел на своего любимого учителя, рядом с которым он чувствовал себя умиротворенно, и его широкая улыбка явно наводила на мысль о том, что все люди, независимо от их убеждений, религии и цвета кожи если и не братья, то хотя бы дальние родственники.
Внешне Володя оказался полной противоположностью Гриши. Невысокий, худой, щупленький как цыпленок, с небольшой русой бородкой, он напоминал разночинца из уездного русского города середины прошлого века. Разговаривая, Володя слегка заикался, что придавало ему немного жалкий и неуверенный вид. В русской речи заикание почти не чувствовалось, но при попытках изъясниться непривычными английскими фразами брало свое.
Команда встретила свеженького гостя подозрительно.
- Мудак, полный кретин! - Борис, увидевший в коридоре продолжавшего радостно улыбаться гостя, не мог сдержать своих эмоций. - Как куренок ощипанный с юродивой улыбкой. Уже даже этот амбал, и тот был лучше. Вот уж правильно сказано, что мудаки объединяются вместе...
- Поработай, - Ефим, пришедший познакомиться с новой фигурой в его сложной шахматной партии, с некоторой брезгливостью смотрел на Володю сверху вниз, - тут Гриша до тебя приезжал, они соорудили какую-то установку. Я оптике не очень доверяю, лазеры какие-то, при чем тут они, если мы дырки сверлим. Может быть, придумаете еще какой-нибудь метод.
- Хо-хо-рошо, Еф-фим, - Володя напрягся и легкий румянец окрасил его щеки.
- Конечно, Ефим, мы с Володей обязательно что-нибудь придумаем. - вставил академик.
- Слушай, - Ефим слегка повысил голос, - что ты все время рапортуешь, обещания даешь? Вы с Гришей ни хрена не придумали, потратили почти месяц впустую. И ничего страшного не случилось, но зачем обещать? Ты это брось, вы не в партбюро.
- Да нет, - академик в недоумении посмотрел на Ефима, который раньше не позволял себе нравоучений. - Я же искренне говорю...
- Нет, не обижайся, - Ефим улыбнулся, - вырвалось. Ты меня извини, я просто хотел сказать, чтобы вы спокойно работали, никакого давления на вас я не оказываю, ничего не жду. Получится - хорошо, не получится - еще лучше. - Ефим как-то странно улыбнулся. - Ладно, работайте спокойно, я пошел, не буду мешать.
- О ч-чем это он? - удивленно спросил Володя.
- Володечка, не обращайте внимания, Ефим человек неординарный и немного невыдержанный, с сорванными нервами. К тому же диабет сильнейший дает о себе знать...
Вечером того же дня я столкнулся с Ефимом в холле.
- Ты его видел? - Ефим слегка сморщился. - Какой-то щупленький весь, съеженный. Что он все время улыбается, как придурочный. Как ты думаешь, не больной?
- Да нет, Ефим, вряд ли. Просто телосложение такое.
- Если не больной, тогда хорошо. Да, ничего, такой интеллигентный мальчик, краснеет от смущения. Только пусть бороду сбреет, она ему не нужна, а то как попик какой-то из духовной семинарии выглядит. Ну да ладно, поработает, а там посмотрим, что с ним делать...
- Ре-ребята, - Володя продолжал широко и радостно улыбаться. - Ну к-как у вас тут здорово, в-вы даже себе не представляете. В-в Москве в Институте нашем р-разруха полная, все кто мог, свалили за рубеж. Д-денег нет, интриги, все р-развалилось к чертовой матери.
- Володя, не обольщайтесь. - Олег отвлекся от экрана. - Здесь тоже далеко не все идеально.
- Н-ну я понимаю, мне Григорий С-Семенович рассказывал. Но при всем этом н-надо же сравнивать. Вон у вас ап-паратура какая, красота!
- Олег, вы не запугивайте Володю, - академик явно переживал за своего любимца. - Я ему все объяснил, что тут такого, в любом коллективе могут появиться не вполне приличные люди. Главное, что Ефим нас поддерживает, а на деятелей типа Бориса мне глубоко наплевать.
- Д-давайте р-работать. - Володя воодушевленно начал осматривать оптическую установку, собранную Гришей. - Это хорошая идея. Н-ну, если Ефим хочет по-другому измерения сделать, это - пожалуйста. Н-нам достаточно усилия к основанию приложить и напряжения замерить.
- Старик, прекрасная идея! - академик с восхищением посмотрел на Володю. - Подумать только, как она мне самому в голову не пришла. Позор моей лысине!
- Н-надо пружинки достать. - Володя задумался. - Д-две большие, и еще парочку поменьше. Мы их к основанию прикрепим и на штативе начнем растягивать, а силу можно контролировать.
- Молодец! - Академик воодушевился. - Я уверен, что эта идея Ефиму понравится, он же практический человек. С оптикой ему, видимо, что-то было не вполне понятно, он же с ней не очень знаком, а с пружинками все наглядно, просто, можно руками пощупать! Да, это мы здорово придумали.
В комнате закипела работа. Детище Гриши с лазерами и кучей объективов и линзочек было за ненадобностью отодвинуто в угол. Роковая подставка, из-за которой было выкрикнуто немало ругательств, проведено в мучениях и в бессоннице множество ночей, выпито неимоверное количество чая и кофе, была, как анатомический препарат, распята на толстых пружинах. Вокруг в рабочем угаре колдовали Володя, академик и Олег. Подставка мягко покачивалась, напряжение пружин возрастало и она начинала колебаться все чаще и чаще, пока не замирала, растянутая по всем направлениям.
- Ол-лег, добавьте еще усилие, я х-хочу измерить частоту. - Володя, не переставая радостно улыбаться, склонялся над приборами.
- Здорово получается, -радостно восклицал академик. - Смотрите, как интересно, вначале получались две частоты, а теперь осталась только одна. Давайте-ка еще раз повторим и обязательно распечатайте результат!
Покачивающуюся подставку было видно из коридора, и проходящие по нему бросали любопытные взгляды на странное сооружение, вокруг которого суетятся не менее странные люди. Атмосфера медленно, но верно накалялась, и через несколько дней ко мне подошел Андрей. Он был, как всегда, одновременно важен и многозначителен.
- Я к тебе по делу, - решительно сказал он. - Ты к академику заходил недавно?
- Да, заглядывал. - неохотно ответил я.
- Ты не знаешь, что за ерундой они там занимаются? У них, говорят, какие-то пружинки растягиваются.
- Да, я видел пружинки. Но, честно говоря, не интересовался тем, как они их используют. Кстати, Ефим обо всем знает, а секретов из своих занятий никто не делает. Так что, если тебе интересно, иди и спроси у них, что к чему.
- Я туда не пойду. - Андрей поморщился, будто спуститься в комнату к академику было ниже его достоинства. - Пусть они сами придут ко мне и обо всем расскажут. Вообще, - Андрей приобрел величественный вид, - люди возмущены этой группой. У нас так не принято, без Бориса, без Леонида, тайком. В конце концов, наша компания их содержит. А этот твой Олег, объясни ему, что это для него плохо кончится.
- А что собственно происходит, он работает так же, как и все.
- Он, - у Андрея появилось на лице презрительное выражение, - лижет задницу твоему академику, а с нами перестал разговаривать. И молчит, как красный партизан. Учти, ему этого не простят!
Я понял, что грозовое облако уже накопило энергию, и вскоре следует ожидать громовых разрядов. Первые капли дождя прошуршали вечером того же дня, когда в комнату к академику неожиданно спустился Игорь. Он молчал, посапывая и переминаясь с ноги на ногу, и только маленькие острые глазки бегали из стороны в сторону за стеклами выпуклых очков.
- Чем могу помочь, коллега? - осторожно спросил академик.
- Так... Посмотреть пришел. Можно? - глазки Игоря снова быстро забегали.
- Пожалуйста, пожалуйста.
- А зачем это вы пружинки к подставке приделали?
- Это мы, уважаемый, колебания изучаем.
- Угу, - Игорь с таинственным выражением лица наклонился и начал осматривать установку. - Ничего у вас не получится, - поджав губы закончил он.
- Это почему это? - академик удивленно посмотрел на гостя.
- А потому! - неожиданно агрессивно выкрикнул Игорь, и лицо его приобрело выражение уверенности в своей правоте. - У вас основание плохо закреплено.
- Да бросьте вы, коллега! - академик махнул рукой. - Детский сад, ей-богу! Это все равно, что отказаться от электрических лампочек на том основании, что при работе они нагреваются. А надо, Игорек, главное уметь видеть и несущественное отсеивать.
- Ну, как знаете, - Игорь поджал, губы, и на лице у него появилось гадливое выражение. - Не хотите слушать, не надо. - Он вышел из комнаты, засунув руки в карманы.
"Сейчас настучит Борису," - понял я и расстроился. На всякий случай я решил проверить свою гипотезу и поднялся на второй этаж. Как и следовало ожидать, Игорь с видом заговорщика стоял рядом с Борисом и что-то ему объяснял. На лице вице-президента, изредка отхлебывающего холодную воду из пластикового стаканчика, с каждой секундой все яснее проступала хищная, кривая ухмылка.
Настроение у меня вконец испортилось после того, как я стал невольным свидетелем разговора Ефима с Борисом. Началось все с того, что разъяренный Борис вышел с очередного совещания и наткнулся на президента. Ефим рассеянно подписывал какие-то бумаги, явно не понимая, что именно и зачем он делает.
- Ефим, - Борис нервно теребил в руках пустой стаканчик. - Нам необходимо поговорить.
- Ну что, опять про академика? - Ефим махнул рукой. - Листен, Листен, Борис, оставь их в покое. Пусть люди поработают.
- Ефим, я больше не могу смотреть в глаза людям. - Голос Бориса приобрел металлический оттенок, он нахмурился, и лицо его приобрело строгий вид. - Ко мне подходят сотрудники и спрашивают: что происходит с подставками, почему не закончен проект.
- Листен, Листен! - Ефим понемногу начинал раздражаться. - Ты мне брось, с подставками мы уже год возимся, и ничего не было сделано. Нуль, абсолютный нуль. Академик здесь всего пару месяцев, и уже какое-то понимание пришло. Это что за счет? С ума сошли, десять тысяч долларов за телефонные разговоры!
- Ефим, между прочим ваш гость неоднократно звонит из компании по частным делам.
- Ну и хрен с ним, пусть звонит. - Ефим зевнул. - Подумать только, какая сумма... Но он вроде бы понимает, где дырки делать, все рассчитал, измерил.
- Ефим, - жестко продолжал Борис, - то, что я видел своими глазами это не понимание, а подтасовывание фактов. Я не могу видеть, как люди получают зарплату ни за что! Вы посмотрите, они уже совсем с ума сошли, подвесили подставку на пружинках и колебания изучают.
- Пружинки? Какие еще пружинки? Что они, с ума посходили? Вначале лазер приволокли, теперь пружинки? - Ефим повысил голос.
- Они по-видимому хотят изучать деформации, - Борис явно почувствовал, что удачно попал в больную точку, - но ведь любому школьнику ясно, что однородного растяжения они таким путем не добьются. Это пустая трата времени!
- Борис, спасибо что сказал. Это ты молодец, я всегда прошу людей приходить и говорить мне, если что-нибудь плохо. Я понимаю, ты переживаешь за дело. Правильно, что пришел, надо с ними разобраться, может в этих пружинках и есть какой-то смысл.
- Мне кажется, этот Володя ничего не соображает.
- Посмотрим... Да, щупленький он какой-то, с бородкой. - Ефим пожал плечами. - А ты обычно правильно в людях разбираешься, вот взять Эдика, я ведь на тебя злился, думал, что ты специально его уничтожить хочешь. А вышло так, что ты оказался прав. И Леня тоже молодец, сразу его раскусил. Ну, что поделаешь, старею, делаю иногда ошибки.
- Главное, не допустить развала компании! - решительно вставил Борис, и голос его приобрел металлический оттенок.
- Правильно, да я все понимаю. Ты сходи к ним, возьми Леонида или еще кого-нибудь, разберитесь хорошенько.
- Хорошо, Ефим, - Борис склонил голову, как рыцарь, получающий государственное задание от короля.
?Ох, не кончится это ничем хорошим" - подумал я с тяжелым сердцем, и тут же Борис, нервно дыша, как всадник перед боем, появился в моем закутке.
- Пойдем к академику, - он был настроен решительно, и это чувствовалось по его грозному, жесткому тону. - Ефим просил меня разобраться с этими пружинками. Посмотрим на это вместе, а то я могу сорваться и наделать неприятностей, - он заиграл желваками на скулах.
- А почему я? - малодушно попытался я увильнуть в сторону.
- Для объективности. Ведь всем известно, что ты с академиком поддерживаешь хорошие отношения. Нам нужно составить для нас же самих полную картину происходящего, во всем разобраться и доложить Ефиму. Он меня только что об этом попросил.
- Ну, хорошо, поговорим, - я с тяжелым сердцем встал со стула, предчувствуя неприятности, но еще не подозревая о последствиях своего коллаборационизма.
Мы спустились по лестнице. В комнате с блаженной улыбкой сидел Володя, подкручивая свои пружинки. Академика и Олега на месте почему-то не было.
- Зд-дравствйте, р-ребята, - Володя привстал со стула.
- Нам надо поговорить, - холодно, по-английски произнес Борис. - Ефим попросил меня выяснить, что именно вы делаете с пружинами.
- Х-хорошо, только д-давайте по-о-дождем Григория Семеновича, - Володя по инерции продолжал добродушно улыбаться.
- Да, Борис, давайте встретимся, когда они вернутся, - вставил я.
- Нет уж, - Борис злорадно оскалился. - Ты нам сейчас же все расскажешь.
- Давайте подождем, - снова попытался сказать я, но Борис уже ощупывал установку. - Это что за идиотизм? - в ярости закричал он. - Рисуй схему на доске. - Он быстро сунул фломастер в руки ошеломленному Володе.
- М-мы, - начал удивленный Володя, явно не ожидавший такого натиска, - ре-ре-решили приложить у-у-силия к подставке.
- Вы что же, - Борис заскрипел зубами, - совсем круглые идиоты? Каков размер контакта?
- Я т-точно не знаю. О-около п-пяти миллиметров. Н-надо прикинуть.
- Прикинуть? Любой техник это знает! Должно быть пятнадцать! - Борис кинулся к книжным полкам и начал судорожно рыться в книгах.
- Он чего, больной? - успел вставить удивленный Володя, с лица которого постепенно начала сходить улыбка.
- Что-то в этом роде, - неуверенно буркнул я.
- Вот, - Борис широко раскрыл книгу и сунул ее под нос Володе. - Вот! Смотри, сопляк! Пятнадцать миллиметров! - он трясся от злости.
- Это н-не так уж и в-важно, - Володя удивленно смотрел по сторонам, не понимая, что происходит.
- Неважно? Это для тебя с твоим академиком неважно! Как вы измеряете напряжения? - Борис сжал кулаки.
- М-мы ра-а-стягиваем п-пружины, - от волнения парнишка начал жутко заикаться. Казалось, этот физический недостаток только больше раззадорил Бориса.
- Недоумок ты и твой учитель! - громко заорал он. - У вас вся система перекосится. Что же вы, кретины, этого не понимаете? Чем вы тут вообще занимаетесь! - Борис сжал кулаки и нервно забегал по комнате, как волк в клетке.
Я в ужасе смотрел на происходящее. - Ведь действительно может перекоситься, Борис прав. - с тоской подумал я. - С этим еще отдельно придется разбираться. Как же он так на лету все громит, что и возразить даже нечего? И ведь подгадал, пришел, когда Володя останется один.
- Это что такое здесь происходит? - в комнату вошли академик с Олегом. Они с удивлением, не веря своим глазам смотрели на происходящее.
- Ефим меня послал разобраться с вашей работой. - Борис сжал губы. - Мы не можем больше терпеть того, что ваша группа транжирит деньги компании.
- Что же это вы, коллега, позволяете себе врываться в чужую лабораторию в отсутствие ее руководителя, да еще разносить сотрудников. Я вас попрошу, уважаемый, соблюдать этику! - издевательски произнес академик.
- Это где ты, мудак, видел чужую комнату! - заорал Борис по-русски. - Что это за чужие и свои комнаты в компании, которая тебе неизвестно за что платит деньги?
- А я попрошу вас мне не тыкать!
- А ты мне не указывай, старая сволочь, как мне разговаривать!
- Борис, - с ужасом начал я.
- Выйдите сейчас же отсюда! - зашипел академик. - И вы тоже. - эта часть фразы уже была обращена ко мне.
- А ты не командуй, куда нам выходить! - неожиданно развязно, с наглыми интонациями заявил Борис.
- У-би-рай-тесь вон! - раздельными слогами произнес академик.
- Ты об этом пожалеешь, старый идиот! - Борис неожиданно смачно плюнул на пластиковый пол, прямо под ноги академику и, сжав кулаки, ушел.
- А от вас я такого не ожидал! - Академик с презрением посмотрел на меня.
- Я вам сейчас все объясню, все случайно получилось.
- Случайно можно и подлость совершить, так что потом не отмоетесь. Я не желаю с вами об этом разговаривать, - академик повернулся.
Так гадко я не чувствовал себя уже давно. В груди было тесно, стыд душил и не давал глубоко вдохнуть. "Надо было сразу же повернуться и уйти. - думал я. - Наверняка Борис специально все рассчитал, вычислил, когда можно застать Володю в одиночестве, заранее узнал, на чем его поймать и пригвоздить кнопками к стенке и заодно меня обвалять в дерьме."
Поток моих горьких мыслей был прерван стоящим на лестничной клетке Борисом, уже успевшим наполнить пластиковый стакан холодной водой и явно поджидавшим меня. Лицо его пошло красно-белыми пятнами, на лбу выступили мелкие капли пота, и в глазах сквозило какое-то странное, жестокое и одновременно садистское выражение.
- Нам надо прогуляться, - сказано это было тоном, не допускающим возражений, и он распахнул дверь на улицу.
- Мне не до разговоров сейчас, с меня на сегодня достаточно, - содрогнулся я.
- Я погорячился, и мне очень важно сейчас узнать, что ты думаешь об их работе. Может быть, я был не прав?
- Надо было вначале разобраться, а потом скандалить.
- Я не должен был так поступать, - тон у Бориса неожиданно стал мягким и даже немного виноватым, и он сделал приглашающий жест рукой. - Может быть, в этой идее и есть какая-то изюминка.
?Идти или не идти? - думал я. - Вдруг он еще какую-нибудь гадость замыслил? Даже наверняка, он всегда просчитывает свои ходы."
- Учти, что мы должны вместе пойти сегодня к Ефиму и все ему рассказать. - Борис перешел на прежний, холодный и официальный тон.
- О том, как ты скандалил? - я решил выйти на улицу.
- Но ты же видел, - Борис скривился, - этот любимый ученичок академика полный мудак. Он не мог открыть справочник и назвать мне точное число. Я не считаю себя специалистом в этой области, но знаю явно больше, чем академик и этот недоделанный юродивый вместе взятые.
- Но почему, почему надо уничтожать людей? Сейчас ты сам признаешь, что погорячился. Пусть они поработают хотя бы две-три недели, потом все соберутся и будут обсуждать результаты.
- А ты знаешь, во что это обходится компании? - Борис уже приготовился считать. - Один час работы...
- Я знаю, знаю. И Ефим это тоже прекрасно знает.
- Это все оттого, что Ефим сделал ошибку, пригласив сюда непроверенных людей. Посмотри, теперь проект стоит на месте, и для компании это позор! Не говоря уже о материальных убытках. Я, конечно, погорячился. Сам не пойму, что на меня находит, - Борис поджал губы. - Никогда бы не подумал, что я могу плюнуть на пол перед пожилым человеком. Я даже попрошу у академика извинений.
- Но неужели нельзя спокойно поговорить, не нападая, и сделать свои выводы?
- Когда я вижу какую-то недобросовестность в работе, я начинаю выходить из себя. Особенно когда вижу лженауку. - Голос его приобрел совершенно чугунный и громовой оттенок, а глаза блеснули неистовой убежденностью в своей правоте.
- Так что, ты считаешь, что наш академик занимается умышленной подтасовкой результатов? Это же чепуха. Я допускаю, что он может ошибаться, но в искренности его я не сомневаюсь.
- А как же изгибы? - Борис торжествующе посмотрел на меня. - Ведь ты же сам понимаешь, что они могут произойти.
- Согласен, могут. Но люди только начали собирать установку, нельзя же сразу предусмотреть все возможные недостатки.
- Неужели ты не понимаешь? - Борис нахмурился. - Они обязаны были все предусмотреть. У меня сердце болит, - он для виду подержался рукой за грудь, - когда я вечером выхожу на улицу, фонари уже зажглись, прошел еще один день, а проект стоит на месте. А этот прохвост и жулик со своим любимым учеником транжирят время и деньги, да еще и Ефиму байки рассказывают! - Неожиданно Борис зло и обильно сплюнул на тротуар. - И Ефим это начинает понимать. В один прекрасный день у него откроются глаза, и тогда академику и твоему другу, Олегу, несдобровать. Я хочу тебя предупредить, академик тебя уже не простит.
- Почему? - удивленно спросил я.
- А потому! - Борис со снисхождением посмотрел на меня. Весь его вид выражал брезгливое сочувствие недалекому и наивному дурачку, не видящему ничего дальше своего носа. - Неужели ты даже этого не понимаешь? Он когда почувствует, что его уличили в недобросовестности, сделает все, чтобы тебя уничтожить как опасного свидетеля. Ты думаешь, почему он так меня ненавидит? Да потому, что я его сразу раскусил. Я тебе это говорю не по дружбе, а потому, что считаю тебя полезным для компании. - Борис поджал губы, и лицо его приобрело неприступный вид. На минуту наступило молчание.
"Ну ничего себе, приехали..." - подумал я.
- Я считаю, мы должны пойти к Ефиму и объективно обрисовать ситуацию. Надо рассказать все, что видели, про изгибы, недостатки конструкции. Нарыв лучше вскрывать, пока он не успел нагноиться, это же очевидно! Кроме того, это особенно важно для тебя, - он многозначительно посмотрел на меня, - учитывая, что это ты пригласил в компанию Олега!
- Хорошо, пойдем, - я на секунду задержал дыхание. "Вербует", - пронеслось в голове. - Только учти, я буду действительно объективен в меру того, насколько понимаю ситуацию.
- Безусловно! - Борис поднял брови как оскорбленный испанский гранд, всем своим видом показав, что иного ответа он и не ожидал.
Ефим сидел в своем кабинете и с аппетитом кусал большое зеленое яблоко.
- Вот, - он усмехнулся, - единственное удовольствие, которое мне осталось в жизни. То нельзя, это нельзя, врачи запретили. Ну что, делегацией пришли? Хорошо. Поговорили с академиком? Какие выводы?
- Ефим, - Борис напрягся и даже выпрямился. - Я сорвался и устроил скандал, не выдержал, - с честным видом пионера, доносящего на своих родителей в ЧК признался он.
- Ну это ты зря, не надо было. - Ефим поморщился. - Ну, а по работе?
- У меня крайне негативное впечатление. Я считаю, что академик и Володя в профессиональном плане совершенно безграмотны. Эта группа просто тратит время впустую и транжирит деньги компании.
- А чего они там склепали? - Ефим откусил большой кусок от яблока.
- Какую-то ерунду, - Борис поморщился. - Идиотизм полный, этот Володя подкручивает пружинки, а невооруженным взглядом видно, что у них возникают огромные изгибы.
- Возникают? - Ефим, продолжая жевать, смотрел на меня с некоторой иронией.
- Могут возникнуть, - скрепя сердце ответил я. - Но насколько они существенны для результатов, надо разбираться отдельно. И вообще, я совсем не уверен, что все, что они делают, это ерунда.
- Ефим, - Борис сверкнул глазами, - этот Володя не знает элементарных вещей. Даже я знал, каков размер контакта, а он несет полную ерунду.
- Не знает? - нахмурился Ефим. - Да, он такой странноватый. Но ничего, пусть они поработают, посмотрим.
- Ефим, - начал я. - Я думаю, что если вы озабочены результатами работы, то академику и его группе надо дать возможность спокойно работать, без скандалов и расследований, и только затем обсудить результаты.
- Листен, Листен, Листен! - Ефим нахмурился. - Ничего, я не зря это сделал! А тебе спасибо за то, что сходил с Борисом. Этих ученых надо иногда за яйца дергать, иначе они херню начинают пороть. А так они поняли, что за их делами тоже присматривают. Ничего, это им полезно будет, будут в следующий раз себя перепроверять. - Ефим довольно откинулся в кресле и выбросил огрызок яблока в мусорную корзину. - Нервы у них крепкие, ребята выдержат. Они толковые ребята, правда? Да, да! - Ефим скривился и посмотрел на Бориса, на строгом лице которого при этих словах возникла кривая ухмылка. - Толковые, поверь мне! Вот он, - Ефим кивнул в мою сторону, - тоже так считает. Но что поделаешь, жизнь такая, только расслабишься, как тебя сразу же съедят. Я же не нарочно. Вот с дырками они не выяснили, а мне сегодня знакомый позвонил и сказал, что конкуренты похожую подставку выпускать начали. А если бы мы все тщательно проверили, мы бы их уже за пояс заткнули. Миллионов десять потеряли, так что это вам не Академия наук!
После этого разговора я твердо решил предупредить академика о странных поворотах настроения босса и больше ни во что не вмешиваться. - Только бы дождаться вида на жительство и уйти работать куда угодно! - думал я. - Или бросить все и уехать прямо сейчас назад?
Я посмотрел на часы. В Израиле занималось раннее утро, и я представил себе, как по склонам горы, усыпанной белыми камнями и поросшей кипарисами спускается утренняя прохлада и кукушка заунывно поет свою песню, а на горизонте разливается заря и голубеет Средиземное море. В этот час внизу на улице всегда появлялся первый автобус, за рулем которого сидел весельчак-водитель, пристающий к садящимся девушкам, делающий им комплименты и пьющий из большой глиняной чашки дымящийся кофе...
Я схватил листок бумаги и быстрыми, нервными движениями от руки написал на нем письмо директору факультета. Провожая меня в Америку, он обещал, что мое место в университете будет формально сохранено в течение двух лет. Факс запищал, и листок с моими каракулями, подсвеченными зеленоватым светом, уполз в пластмассовые внутренности машины. - Все, дело сделано, - с облегчением подумал я, все еще не веря сам себе. - Вернусь на факультет и забуду обо всем. Буду ночами просыпаться в кошмарных снах и вытирать пот со лба! Эта мысль меня развеселила, и я решил напоследок рассказать академику обо всем.
Когда я зашел в комнату, в которой сидел академик со своими учениками, в ней воцарилось тяжелое молчание.
- Вы можете продолжать на меня обижаться, - решительно начал я. - Единственный способ остановить Бориса был с ним подраться.
- Вы могли настоять на том, чтобы не допрашивать Володю без меня! - академик явно уже немного успокоился.
- Я же объясняю, не мог я его остановить, он был как паровоз, сошедший с рельсов.
- Ну, хорошо, это ваше дело. Мне очень жаль, честно говоря, я думал, что вы меня поддержите. Почему вы даете этому подонку издеваться над людьми, когда Ефим сам все время его поносит. Это что, кто сильный, тот и захватывает власть? Так что ли?
- Вот я по этому поводу и пришел. - Я замялся, не зная, как лучше изложить сложившуюся ситуацию. Олег с интересом прислушивался. - Видите ли, опыт моего общения с Ефимом убедил меня, что он плохо контролирует свое поведение и меняет свое мнение по нескольку раз на день. И вообще, он человек настроения. Сегодня он вас безоговорочно поддерживает, а через десять минут ему сообщают про то, что конкуренты уже выпустили аналогичную подставку, и он подсылает к вам Бориса...
- Вот уж никогда не поверю! - академик возмутился. - Ефим -порядочнейший человек. Ну да, больной немного, нервный.
- К сожалению, я сам это слышал, своими ушами. В общем, считайте, что я вас предупредил.
- К-какие-то в-в-ы здесь странные - вступил в разговор Володя. - Н-никогда такого не видел.
- Я тоже. - Мне стало тоскливо, и я вышел в коридор. Олег вышел за мной.
- Не переживай, - грустно сказал он. - Ты просто попался в ловушку. Считай, что это была твоя очередь искупаться в дерьме. Ты еще легко отделался. Ты знаешь, я начал себя здесь ловить на том, что, когда в комнату кто-нибудь заходит, я втягиваю голову в плечи и боюсь повернуть голову. Ведь я из комнаты выйти боюсь, эта команда меня вокруг обложила, допытываются, что к чему. Я уже несколько недель ночами не сплю, лежу, ворочаюсь. Честно говоря, никогда не думал, что у меня такая трансформация психики может произойти...
- Да, - я глубоко вздохнул. - Ты знаешь, я решил не дожидаться всех этих грин-карт, а махнуть назад в Израиль. Пошли они все к черту.
- Ты что, с ума сошел? - Олег расстроился. - У тебя там ни кола, ни двора, а здесь хотя бы зарплата нормальная.
- Да пусть они подотрутся этими погаными деньгами, - я начал распаляться. - Я уже давно себя такой скотиной не ощущал.
- Ну, смотри, я бы подождал на твоем месте. - Олег нахмурился. - Впрочем, я сам не знаю, что мне делать. Наверное, тоже придется возвращаться, только в Москву. Детей жалко, они только здесь привыкать начали, им в школе нравится.
- Ну, почему, работай, пока можно.
- Ты понимаешь, - Олег прикусил губу. - У меня единственный выход: принять чью-то сторону. Ну, не мог же я примкнуть к Борису? А ты знаешь, в чем ужас? Борис не так уж и не прав, с этими пружинками ситуация сложная, надо еще долго разбираться, слишком много всяких искажений. Так что, я чувствую, что кончится это для меня и для академика плохо.
На душе заскребли кошки и продолжали скрести в течение последующих дней. Несколько дней из Израиля никакого ответа не приходило, а затем пришло письмо с туманными намеками на финансовые затруднения и с неопределенными просьбами подождать с окончательным решением до устранения последних. Мой патриотический порыв начал затухать и был окончательно загашен безымянной сотрудницей Израильского консульства.
Наши темно-голубые, открывающиеся справа налево паспорта собирались истечь, и мы благоразумно послали их в консульство на продление. Почему-то после этого наступило длительное затишье, и мне пришлось висеть на телефоне и выяснять судьбу пропавших документов. К телефону подошла хриплая гражданка, которая долго не могла понять, чего я хочу, с кем-то консультировалась и вдруг заявила, что продлить паспорта не может.
- Почему? - испуганно спросил я.
- Иностранные паспорта, выданные бывшим гражданам СССР, подлежат продлению только на территории исторической родины.
- На каком основании? - возмутился я.
- У нас новая инструкция из Министерства Внутренних Дел. - недовольно заявила дама.
- Верните хотя бы истекший паспорт! - взмолился я.
- Мы не имеем права этого сделать, - злорадно прохрипела женщина. - Если вы возвращаетесь на родину, приходите, и мы выдадим временный документ на въезд в Израиль.
- Но почему, мы же ничего не нарушали! Это издевательство над законами! - я начал злиться.
- Нечего возмущаться, - закричала дама. - У нашего маленького государства и так слишком много проблем с русскими эмигрантами! - она бросила трубку, и я почувствовал, что связан с компанией Пусика, оформившей для меня рабочую визу в Америке, прочными металлическими канатами.
Володя, тем временем, достиг совершенства в обращении с пружинками и накануне отъезда решил продемонстрировать Ефиму свои успехи.
- Хорошо, неплохая идея. - Ефим был настроен вполне доброжелательно. - Ничего, ты даже выглядеть лучше стал, аккуратненький такой. Нам люди нужны, думаю, с тобой все нормально будет. Так что давай, оставляй копии всех твоих документов, оформим тебя, и приедешь работать. Я ведь обещал, что научную группу создам. - Ефим махнул рукой в сторону академика.
- Спасибо, Ефим! - Володя даже перестал заикаться.
- Да не за что, - Ефиму было явно приятно почувствовать себя меценатом. - Я чувствую, скоро с визами станет гораздо сложнее, надо, пока не поздно, людей перетаскивать.
- Ефим, это здорово! - Академик торжествующе посмотрел на меня. - Ты знаешь, мы закончим с отверстиями и начнем прорабатывать другие идеи. У меня несколько проектов лежит в столе, из них могут получиться прекрасные вещи.
- Да, - Ефим неопределенно махнул рукой куда-то в сторону. - Посмотрим, мне сейчас главное - производство на полную катушку запустить. А то мы отстаем, могли бы в два раза больше заработать, - он рассеянно поглядел на Володю, академика и вышел из комнаты. Вскоре из-за стены раздался крик президента и шум падающих предметов.
- Вот видите, я же говорил! - академик был воодушевлен. - Все будет в порядке! Смотрите, Борис больше к нам не заходит, Ефим пригласит Володю.
"Эх, хорошо, если бы было так", - подумал я. Подозрения мои сбылись примерно через неделю, когда я обнаружил, что в кабинете Ефима сидит Команда в полном составе.
- Заходи, заходи, ты нам нужен, - Ефим поманил меня пальцем. - Не знаю, как быть, может, ты поможешь, поговоришь с академиком? Это полный и безоговорочный провал! - Ефим покраснел и начал кричать. - Ты представляешь, прошло почти два месяца, а что сделано? Дырки сделаны? Все на мертвой точке!
Довольная Команда смотрела на президента. Андрей, одобрительно улыбаясь, не отрывал от него взгляда, Леонид в знак согласия усердно кивал головой и недовольно поджимал губы, а Борис напоминал диктатора, сладострастно наблюдающего за казнью участников попытки государственного переворота.
- Два идиота к нему приехали! Мне не жалко денег, но ни хера же не сделано! Идиоты! Лазер какой-то притащили, пружинки. А что толку? Давно бы просверлили дырки, и все стало ясно! Я дал команду придержать документы этого, ну как его, с бородкой! Что за манеры такие, бороду отрастил! У нас в компании кто-нибудь ходит с бородой? Нет! И не будет! - Ефим стукнул кулаком по столу. - И не открывай рот! - мне показалось, что он подмигнул мне, увидев, что я собираюсь что-то сказать. - Все и так ясно, яснее некуда!
Перед глазами у меня поплыли круги, все на секунду потеряло устойчивость и расплылось, и я вдруг вне всякой связи с реальностью вспомнил свой старый сон, навеянный дежурством по военной кафедре в институте, в котором я учился. Снилось мне, что я стою у входа с красной повязкой "Дежурный" на рукаве, и неожиданно мое тело начинает отрываться от пола и, несмотря на все попытки, летит все выше и выше, и меня прижимает к потолку, как воздушный шарик, наполненный гелием. Я барахтался у потолка, и в этот момент в дверь зашел полковник Панченко, известный самодур и тупица, словно сошедший со страниц студенческих анекдотов типа "От меня и до следующего столба, шагом марш!".
- Что за безобразие! - обратился ко мне полковник - Почему висишь?
- Товарищ полковник, разрешите доложить! - с отчаянием отрапортовал я, - дежурный по части, студент группы номер два.
- Немедленно опускайся! - закричал полковник. - Кто разрешил?
- Осмелюсь доложить, - ответил я в лучших традициях бравого солдата Швейка, - спуститься не могу, вишу! - В этот момент в своем сне я испытал какую-то дикую радость освобождения, оттолкнулся ногами от потолка и поплыл по воздуху.
- Снять! - дико закричал Панченко, и тут я проснулся.
Кабинет Ефима снова сфокусировался у меня перед глазами, и я заметил, что Команда с недоумением смотрит на меня.
- С тобой все нормально? - вдруг по-русски спросил Леонид. - А то у тебя сейчас был такой вид, как будто ты вне очереди американское гражданство получил и еще миллион долларов в придачу! Ну, хватит мечтать, пора работать!
- Это катастрофа! - услышал я жуткий крик Ефима. - Все, закрываю лавочку к чертовой матери!
- Ефим, Ефим, может быть еще найдутся... - раздавался униженно -просящий голос Леонида.
- Ни хера не найдутся! - Ефим рычал по-настоящему страшно. - Пятьдесят штук, вашу мать! Спиздили шпинделя и все тут!
Я внутренне напрягся, так как крики обладали тембром, свидетельствующем о крайнем раздражении хозяина, и явно не обещали ничего хорошего. "Сглазил," - подумал я, так как только вчера с удивлением отметил про себя, что в течение нескольких последних дней Ефим был на редкость спокоен, даже умиротворен и почти не повышал голос. "Таблетки начал пить, - объяснил он мне как-то тайну своего благодушного настроения, - и ты знаешь, лучше себя чувствую. Да, помогает, раньше ночи не спал, просыпался и все о подставках думал, а теперь утром встаю, и голова свежая. Вам бы всем здесь попить таких таблеток, - назидательно продолжал он, - для производства было бы полезно."
В последний раз Ефим поднял крик около двух дней назад, да и то какой-то неестественный и не вполне серьезный. Вокруг него в комнате, отделенной от большого сборочного зала высокими стеклянными окнами, стояла группка испуганных сотрудников, включая только что принятого на работу высокого и полного инженера с короткой стрижкой.
С этим новичком у меня произошел курьез. Я настолько привык, что все сотрудники, появляющиеся в компании, кроме секретарей и постоянно сменяющих друг друга толстеньких девочек, раскладывающих бумажки по полкам, разговаривают по-русски, что не мог даже представить, что появившийся в компании новобранец окажется американцем.
- Хэлло, - вежливо поздоровался он, столкнувшись со мной в коридоре.
- Доброе утро, - спокойно ответил я по-русски и заметил, что у нового сотрудника слегка удивленно поднялись вверх брови. - "Испугался, - уверенно подумал я. - Обработали товарища при приеме на работу, объяснили, что по-русски в компании ни-ни..."
О своей ошибке я узнал случайно, и мне стало неловко.
- Извините, что я обратился к вам по-русски, - постарался исправить я свою оплошность при первом же представившемся случае.
- Ну, что вы, - залетевший в компанию Пусика американец был смущен. - Кстати, моя бабушка родом из Одессы, и я немного понимаю по-русски, так что вы были недалеки от истины.
Теперь внук одесситки проходил урок наглядной агитации и пропаганды. Ефим размахивал руками, краснел, рычал, даже для виду бросил несколько канцелярских принадлежностей на пол, но по ряду неуловимых деталей, жестов, движений, к которым люди, работавшие в компании Пусика были особенно чувствительны, можно было понять, что и рычание и ругательства, изрыгаемые президентом, не особенно страшны для окружающих.
- Что происходит? - на всякий случай спросил я покрасневшего Джона, выбежавшего из комнаты, в которой происходил разнос. - Что-нибудь серьезное?
- Нет, - Джон иронично посмотрел на меня, - это Ефим дает спектакль. Персональное представление для устрашения нового сотрудника.
- Ах, вот оно что..., - облегченно вздохнул я. Такого рода представления уже стали традицией: на вновь принятых сотрудников они мгновенно нагоняли страх, являясь чем-то вроде ледяного душа. По теории Пусика, душ этот обладал стимулирующим действием, активизирующим внутренние ресурсы организма новичка и заставляющим его с особенным рвением выкладываться на рабочем месте.
В отличие от того вялого, воспитательного, по инерции выходящего из глубины президента крика, сейчас Ефим кричал по-настоящему, так что в окнах резонировали стекла и люминесцентные лампы слегка мигали.
- Ефим, давай еще раз проверим, может быть, они при переезде потерялись? - Леонид, казалось, сам был напуган.
- Ни хера они не потерялись! Спиздили шпиндели и все! Под мышкой в газете вынесли! Завернули в газету и вынесли из компании два с половиной миллиона для подарка бабушке!
- Ефим, ну кому нужны шпиндели, да и как можно было их пятьдесят штук вынести? - лепетал Леонид.
- Я не знаю! - Ефим весь дрожал крупной, нервной дрожью, и лицо его было перекошено от злости. - Красному Китаю, вот кому! Найдут, кому их сбагрить! Не волнуйся, он один шпиндель вынес и себе автомобиль новый купил. Еще десяток вынес и взнос за дом выплатил!
- Ефим, я дам указание их хорошенько поискать.
- Да что толку искать? Надо не шпиндели, а виновников искать. Вообще, это полный крах! Это вы с Борисом во всем виноваты, никакого планирования нет, ни хера не делаете! Не найдете шпиндели, завтра же будете на улице, понятно?
Лицо Ефима, красное, искаженное, с открытым ртом вдруг застыло, как будто только что на экране вдруг застопорилась кинопленка и кадр неподвижно застыл... - Дом выплатил? - Ефим злорадно причмокнул губами. - Кто-нибудь у нас недавно дом покупал? - он пристально и с подозрением уставился на Леонида.
- Ефим, Ефим, Бог с тобой, что это ты такое говоришь? - засуетился Леонид, и лицо его приняло бледно-зеленый оттенок, - так это же семь месяцев назад было, и я ссуду брал, ты же знаешь.
- Ну, хорошо, хорошо, - недоверчиво буркнул Ефим, продолжая пристально глядеть на своего заместителя. - Я это так спросил, тебя в виду не имел. Кто-нибудь еще у нас недавно разбогател?
- Джон переехал в новый дом в Литтл-Три, но он вроде бы старый дом продал и наследство получил от своего дядюшки. - Леонид постепенно начинал розоветь, напоминая молочного поросенка.
- Наследство? - Ефим покачал головой. - Надо бы проверить, какое у него наследство. А из русских кто-нибудь выпендривался?
- Из русских? - Леонид задумался. - Виктор снял однокомнатную квартиру вместо двухкомнатной...
- Ты чего, совсем охренел, что ли? - Ефим брезгливо скривился и с презрением посмотрел на Леонида. - Ведь шпинделей на два с половиной миллиона сперли!
- А может он специально маскируется? - неуверенно сделал дедуктивное умозаключение Леонид.
- Леонид, Листен, Листен, Листен, Листен, Листен! - Ефим снова перешел на крик и начал размахивать руками, но в этот момент произошло нечто совершенно странное и никем не ожидаемое. Белый, пластиковый, выложенный аккуратными плитками пол вдруг поехал под ногами вначале в одну сторону, потом в другую, раздался странный низкий басовый гул, одновременно с ним деревянный треск, мигнул свет, и с потолка посыпалась мелкая шелуха. Пол снова двинулся, и с полок, стоящих у стены, посыпались коробки с подготовленными для производства платами.
- Землетрясение! - с ужасом вскричал Донг, неожиданно чисто выговорив это слово по-английски, вскочил со своего места, забыв о своих прямых служебных обязанностях, выпустил из рук проводки, и, пытаясь удержаться на ногах, начал прыжками передвигаться к лестнице.
Пол продолжал ходить взад и вперед, с потолка свалилось несколько пластиковых плиток, и мне стало жутко.
- На улицу, бегите, бегите, пока нас не раздавило! - в зале возник шум, и все, кто мог, вскочили с рабочих мест и кинулись к выходу.
- Листен, Листен! - яростно продолжал Ефим, машинально схватившись за стол и продолжая удерживаться на ногах. - Я же тебя спрашиваю об элементарной вещи, а ты херню порешь! Это какой же мудак, чтобы скрыть, что спер два миллиона долларов, переезжает из большой квартиры в маленькую! И вот так вы с Борисом во всем! На производстве бардак, скоро девок с улицы начнете сюда водить и на приборах в рабочее время трахать! -Ефим явно не замечал происходящего и продолжал грозить кому-то пальцем, распаляясь все больше и больше. Пол продолжал ходить под ногами, и при входе в зал с грохотом повалился большой шкаф, забитый книгами и бумагами.
Леонид судорожно схватился за угол стены, согнув колени и пытаясь устоять на ногах, приоткрыв при этом рот в какой-то странной, обороняющейся и одновременно виноватой гримасе. Взгляд его затравленно скакал между Ефимом, падающими стеллажами и лестницей, по которой бежали вниз перепуганные сотрудники. Тело вице-президента жило своей автономной жизнью и изредка делало непроизвольные попытки сорваться с места и, не взирая на выговор начальства, броситься вон из ненадежного здания. Вот уже и корпус его подавался вперед, ноги принимали позицию бегуна перед стартом, но он тут же обмякал и застывал в том же скорченном, полусогнутом и прикованном к стене положении.
- Куда они все бегут? - Ефим удивленно поднял брови. - Они что, все с ума посходили? - Пол к этому моменту уже совсем почти перестал качаться, еще пару раз дернулся и окончательно затих. - Что за бардак, почему шкаф уронили?
- Ефим, землетрясение.. - Леонид потихоньку начал переводить дух. - Давай выйдем на свежий воздух, а то не дай Бог еще раз тряхнет...
- Что за ерунда! - Ефим посмотрел на Леонида взглядом председателя КГБ, только что уличившим секретаря обкома партии в государственной измене. - Что ты несешь, посмотри на себя! Я даже не почувствовал ничего. Это только бездельники к своим ощущениям прислушиваются, а когда работаешь, ничего вокруг не замечаешь. Да, да! По себе знаю. Ну, что ты стоишь, срочно верни всех людей на рабочие места! И поговори с Борисом, не заметил ли он чего-нибудь подозрительного недавно. - Ефим резким движением развернулся и, засунув руки в карманы и брезгливо переступая через рассыпанные детали, двинулся к выходу.
Люди, испуганные проявлением сил природы, медленно и с опаской возвращались назад, еще не вполне доверяя стабильности подозрительного пластикового пола. Компания представляла жалкое зрелище. Приборы, книги, бумаги, валялись тут и там, электричество еще не включили. Растерянные сотрудники пытались навести порядок, подбирая разбросанное с пола.
- Никогда еще такого со мной не случалось! - Седой господин с римским профилем вдруг зло прищурился и сердито поджал губы. - Я перед тем, как попасть к Пусику, проработал двадцать восемь лет в Христианских компаниях! - Он презрительно, холодным взглядом посмотрел на копошащихся вокруг людей. Слово ?христианских" было им подчеркнуто и выговорено яростно, отчетливо и по слогам. - И все было спокойно, безо всяких землетрясений! - Он с яростью бросил на пол пачку чертежей и с перекошенным лицом пошел к выходу. Бывшие советские специалисты, работающие на сборочном конвейере, по привычке испуганно втянули головы в плечи, а Донг неожиданно поднялся и пристально посмотрел на уходившего прочь белого человека. Он застыл, и его раскосые глаза, плоское лицо и приземистая фигура напомнили мне ироничные и молчаливые статуи Будды, встречающиеся путешественнику во влажных тропических азиатских джунглях.
Слух о пропаже шпинделей распространился быстро, затмив волнения, вызванные землетрясением, и в тот же роковой день я стал невольным свидетелем странной и почти мистической сцены. Согласно указаниям Ефима, я был переведен работать в только что отремонтированный после переезда большой зал на первом этаже, в котором раньше располагался участок механической сборки. Просторная пустая комната со сверкающим белым пластиковым полом и такими же белыми стенами, освещенными бьющим с потолка ровным люминесцентным светом, угнетала меня. Кроме принадлежащих мне стола, шкафчика, кресла и компьютера с экспериментальной серой жужжащей коробкой, в комнате ничего не было.
Я сидел в углу, делая расчеты, когда в комнату вошли двое "бывших" : чернявый ?бывший? - заведующий лабораторией и седой ?бывший? - секретный ракетно-космический профессор. Головы их были, как всегда, втянуты в плечи, лица были, пожалуй, более мрачными, чем обычно, но странность их облика и поведения привлекла мой взгляд.
Присмотревшись внимательнее, я понял, кого они мне напоминали. Автоматическими, неровными движениями они передвигались вдоль ослепительно белых стен, изредка, как по команде, приседая на корточки и тщательно осматривая пластиковые плитки. Дойдя до угла комнаты, они изменили направление движения на девяносто градусов и продолжили свой маршрут, сканируя пустое пространство комнаты. "Как роботы, - подумал я, - или зомби". При последней мысли я вспомнил когда-то прочитанную статью о мистической власти колдунов над душами и телами людей, и мне стало не по себе.
- Мужики, - с легким ужасом спросил я. - Вы чего?
- Леонид приказал, - глухим голосом ответил чернявый завлаб и посмотрел на меня пустым отсутствующим взглядом. - Шпинделя ищем!
- Да вы чего, охренели, что ли? Комната-то пустая абсолютно.
- Да мы ему сказали, - грустно прохрипел космический профессор, - а он ругается, орет. - Затрапезный вид плохо выбритого секретного специалиста меня слегка успокоил. - Говорит, идите и делайте, что хотите, а шпинделя чтобы были найдены. Мы уж поищем еще немного, чтобы беды не приключилось... - и потусторонняя парочка возобновила свои странные маневры, от механического автоматизма которых мне незамедлительно снова сделалось неуютно. Я решил навести справки по поводу происходящих событий.
- Что это за странная история со шпинделями? - я подошел к потерянному доценту, подозрительным образом переехавшему в однокомнатную квартиру. В его функции как раз входило закрепление шпинделей на злополучном основании с дырками.
- Да понимаешь, - доцент с испугом огляделся по сторонам и, убедившись, что никого из начальства поблизости нет, перешел на шепот. - После переезда провели инвентаризацию и недосчитались пятидесяти шпинделей. Но этого быть не может, я же знаю.
- Чистосердечное признание облегчит вашу участь! Лучше признайся, что спер, - хихикнул я, - ребенку для игрушек, крутить вместо волчка.
- Да чушь это! - доцент явно обиделся. - Украсть их никто не мог, они, кроме нашей компании, никому не нужны, да и не подходят. Эти шпиндели специально для Пусика одна фирма выпускает. И применения им нет никакого, разве что на металлолом. И, главное, что и потеряться они не могли - ведь мы каждого неделями ждем, а когда привозят, сразу же, как драгоценность, на руках несем и на основании закрепляем. У нас же очередь машин на установку шпинделей стоит, кто же их в такой ситуации терять или переть будет?
- Так как же их тогда недосчитались?
- Наверняка ошибка в ведомости вышла, приписали где-нибудь в заказе лишний нуль или запятую не там поставили...
- А Ефиму это пробовали объяснять? - с удивлением спросил я.
- Да Леонид пытался, а он слушать не хочет. Орет, что все вокруг воры и подставками кидается. Он, - и доцент совсем понизил голос, - говорят, успокаивающие таблетки бросил пить. Да еще и сахар в крови подскочил, и на улице жарко, все один к одному. И за что это нам такое мучение...
Компания Пусика напоминала разворошенное палкой осиное гнездо. Люди ходили испуганные, втянув головы в плечи, боясь глядеть в глаза друг другу, а начальству - особенно. Леонид с недоверчивым и многозначительным видом бегал по коридорам и комнатам, пытаясь выведать у сотрудников, кто и когда видел последние шпинделя и не выносил ли кто-нибудь из здания какие-либо предметы, завернутые в газету. Почему именно в газету, никто не понимал, но слова этого, небрежно оброненного президентом, все боялись как огня. В ближайший обеденный перерыв Борис оказался единственным, купившим очередной номер "Литтл-Три Ньюз". Он с каменным лицом шуршал большими бумажными страницами, заполненными политическими страстями и рекламой, нагоняя мистический ужас на Пусиковский коллектив.
Ефим, сидя в своем кабинете, производил самостоятельное расследование, каждые десять минут взрываясь и проводя обобщения, наводившие на мысли о том, что пропавшие шпинделя являются первым звеном в цепи наступающих катастроф и тем самым являют собой симптом зловещий и поучительный. От него вываливались один за другим Борис, Андрей, пожилая, занимающаяся растущей горой бумаг женщина с сумасшедшими глазами, попавшийся под руку президенту чернявый бывший завлаб и, уж совсем непонятно почему, вице-президент огромной корпорации с золотыми запонками и блестящим кожаным чемоданом. Последний, видимо, из вежливости, не перебивал Ефима, покорно выслушивая поучительную историю о пропавших деталях, но, выйдя из кабинета, сильно покраснел, долго шептался с секретаршей и недоуменно моргал глазами, каждую секунду поправляя сбивающийся на сторону галстук.
Команда собралась на мини-совещание, заняв для этой цели опустевший кафетерий.
- Проблема серьезная, господа! - Борис был мрачен, и в то же время, лицо его освещала злорадная ухмылка, как будто, наконец, сбылись его мрачные предвидения, от которых до сих пор окружающим удалось отмахиваться. - Теперь вы видите, к чему нас привели академик и его кодло!
- Борис, Борис, - Леонид страдальчески поморщился. - Погоди ты, надо разобраться, кто их мог украсть.
- Господа, - Борис презрительно посмотрел на Леонида, - я наводил справки в Москве, я же вам рассказывал! Академик этот - элементарный махинатор и жулик. Он в России разворовал половину Института, а когда его оттуда вышибли поганой метлой, удрал сюда и продолжает свои делишки. Это же как дважды два. Жалко, что его в Москве посадить не успели. У нас же с недавнего времени начали происходить странные вещи. Крадут буквально все, ручки, бумагу, скрепки, липкую ленту, даже метки с надписью "Пусик". Не успеваем заказывать, как на следующий день все унесли!
- Борис, погоди. - Леонид покачал головой. - К сожалению, не так все просто. Шпиндели, по-видимому, начали пропадать больше двух месяцев назад, когда академика здесь еще не было.
- Был или не был, господа, я чувствую, что он в этом замешан! - Борис нахмурил брови. - У него могли быть и сообщники. Эдик, например, почему он неожиданно сюда приехал? Строит из себя идиота, а на самом деле присматривается по сторонам, ищет, что плохо лежит...
- Эдик мудак! - презрительно бросил Леонид. - Он до такого не додумается, мозгов не хватит. Я, Борис, больше склонен думать, что это наши русские, со сборки.
- Надо подумать, - Борис хищно оскалился, и глаза его загорелись недобрым огоньком. - Среди них много нечистоплотных людей, кто мог бы такое сделать? Тот из них, кто больше всего озлоблен на компанию, считает себя неудачником, получает мало. Да почти что каждый, у нас же одни бывшие профессора и доценты!
- Они люди жадные. - Леонид задумался. - Денег получают, прямо скажем, немного. Надо бы предложить Ефиму назначить премию за информацию о шпинделях. Наверняка в этой шайке кто-нибудь мог видеть, как их крали. Например, обратил внимание, что у соседа под столом газетный сверток лежит. Почему нет?
- К академику ниточки тянутся, помяните мое слово! - Борис, казалось, светился изнутри идейной убежденностью. - А с премией идея неплохая, на нее люди накинутся, как мухи на мед.
Слухи о премии распространились быстро, и я заметил, что бывшие советские специалисты еще больше втянули головы в плечи и, идя по коридору, старалются не вращать головой, упираясь взглядами в носки собственных туфель.
Проходя мимо центрального входа, я вдруг увидел, что дверь в компанию открыта настежь и в стоящий около входа грузовик несколько человек таскают картонные коробки с оборудованием.
- Вот так, на глазах у всех шпиндели прут! - пошутил я и тут же пожалел о необдуманной фразе. Пожилой бывший советский изобретатель с курчавой шевелюрой вздрогнул и укоризненно посмотрел на меня.
- Шучу, шучу! Да не смотрите вы на меня волком, - взмолился я, чувствуя неловкость. - Давайте я вам помогу.
- Вам, молодой человек, как я вижу, смешно.- укоризненно сказал он, - А я, к вашему сведению, не пер никаких шпинделей. И вообще никогда в жизни ничего чужого не брал! - чувство юмора явно оставило его.
На следующее утро в компании произошло из ряда вон выходящее событие. Придя рано утром в кафетерий и запихивая в холодильник пакет с завтраком, я неожиданно заметил на стене странный листок. Листок этот висел между большим плакатом, обучающим работников компании правилам оказания неотложной медицинской помощи и другим плакатом поменьше, извещающим сотрудников о том, что любая дискриминация при приеме на работу, будь то по религиозным, расовым соображениям или просто по причине беременности, является нарушением закона.
Я подошел поближе. Листок оказался увеличенной ксерокопией карикатуры, вырезанной из какой-нибудь местной газетенки. На нем был изображен ковбой в широкой соломенной шляпе с дымящимся револьвером в руке, который с интересом смотрел под хвост лошадке, сделавшей подле себя кучу. В кучке испражнений художником были нарисованы какие-то чужеродные предметы, испускавшие свет, неумело изображенный толстыми штриховыми линиями, исходившими прямо из навоза. Чуть поодаль на земле лежал труп с распростертыми руками. Подпись под карикатурой гласила: "Билл, если бы я вовремя покопался в дерьме, я бы понял, что ты не крал мои золотые слитки!". К навозной куче была синей шариковой ручкой неровно проведена большая стрелка, над которой было неровно написано: "Pusik".
Полюбовавшись работой народного гения и преодолев возникший на секунду гадкий порыв сорвать листок и избежать тем самым неизбежного скандала, я хихикнул и ретировался, пустив события на самотек. Результаты не заставили себя долго ждать: расчет неведомого художника был точен. Все приезжающие в компанию сотрудники с утра заходили в кафетерий, загружая холодильник принесенной снедью. Начальство обычно избегало этого маршрута, так как пакетик с сосисками или котлетками, переложенный такими же пакетиками низшего звена, невольно принижал значимость и избранность руководящей элиты.
Через полчаса компания начала шушукаться.
- А ты видел? - шепотом спрашивали друг у друга люди, тщательно скрывая улыбку.
Леонид с решительным видом пулей промчался в кафетерий. За ним туда широкими шагами бежал Борис, сзади торопливо размахивая руками и сопя, шел Андрей.
- Дерьмо! - прошипел Леонид. - Это же надо такую гадость нарисовать! - Он сорвал со стены листок и с омерзением начал торопливыми движениями рвать его на мелкие кусочки, как будто кто-то мог выхватить рисунок и успеть рассмотреть, сделав соответствующие выводы. Сначала он сложил листок пополам, рванул его посередине, затем сложил две половинки вместе и снова разорвал их пополам, продолжая этот процесс до тех пор, пока в мусорную корзину не посыпался дождь мелких бумажных обрывков.
- Это становится серьезным, господа! - Борис сжимал кулаки, водил челюстями, и в его глазах светилась решительность и непримиримость. - Надо называть вещи своими именами: Это бунт! Бунт, который необходимо жесточайшим образом подавить всеми имеющимися у нас средствами!
- Да, дожили до такого! - Леонид был потрясен. - И этот враг ходит где-то среди нас!
- И бездельничает, - поддакнул Андрей. Бывший диссидент был явно разгорячен проявлением политической активности народа.
- У нас хотя бы раз на Пусике политические карикатуры на стене вывешивали? - холодно спросил Борис.
- Не помню такого, надо Ефима спросить. - Леонид задумался.
- А с приездом Эдика и академика начали! - закончил мысль Борис. - Это заговор! Эта похабная картинка является политическим актом, и к этому надо относиться не с насмешкой, а со всей серьезностью. Это начало войны с хитрым и злонамеренным противником! Они почувствовали, что их разоблачили, почва уходит из-под ног, вот и начали мутить народ! - Борис побледнел от ярости. - Точно, как их предшественники в семнадцатом году!
- Да, - Леонид явно начал прислушиваться к речам Бориса, - все сходится. Только этого нам не хватало! Надо срочно поговорить с Ефимом! Это наверняка Эдик повесил, узнаю его паскудную манеру гадости подстраивать!
- Это его академик подговорил, - с видом знатока вставил Андрей.
- Я предлагаю срочно рассказать об этом Ефиму, - сердито отчеканил Борис, и Команда поднялась со стульев, направившись по направлению к кабинету президента.
Напряжение, казалось, висело в воздухе. Вся компания ждала, что вот-вот что-то произойдет, и результаты не заставили себя ждать.
- Пойдем, поговорим. - Ефим с бледным и искаженным лицом ворвался в сборочный цех и направился прямо к Эдику.
- Хорошо, дядя Ефим. - Эдик радостно вскочил со своего места. - Я уже закончил изучать второй том учебника электроники, но Леонид меня больше не хочет экзаменовать. Хотите, я вам сдам экзамен?
- Сейчас тебе будет такой экзамен, не открутишься! - с садистской усмешкой отпарировал президент. - Пойдем в мой кабинет!
Вскоре из кабинета раздались крики. Ефим кричал басом, ему отвечал фальцет, вначале неуверенно, потом на повышенных тонах, а затем с совершенно скандальными интонациями. Слов из-за стены было, к сожалению, не разобрать, но то, что в кабинете Ефима происходит что-то необычное и из ряда вон выходящее, мгновенно стало понятно всем окружающим.
Эдик появился на своем рабочем месте через час с небольшим. Глаза его сверкали от возмущения, щеки были цвета красного рака. Он схватил большую коробку и начал судорожными движениями бросать в нее книги, стоявшие в небольшом шкафчике.
- Эдик, что случилось? - Я с холодком в груди почувствовал, что события развиваются в плохую сторону.
- Да нет, ничего. - Эдик разговаривал почти что спокойно, только дрожание его голоса выдавало волнение. - Я уезжаю. Так даже лучше, мне давно надо было это сделать. Меня зовут обратно на факультет, я же только из-за мамы с папой держался, не хотел их расстраивать.
- Что сказал Ефим?
- Да нет, - Эдик облизал губы, - ничего особенного. Он кричал конечно, но я на него не сержусь, он больной человек. Я даже не понял, о чем он все время говорил, какие-то спиндели... - Эдик посмотрел на меня чистым и наивным взглядом. - В конце концов, дядя Ефим немного успокоился и даже пообещал оплатить мне три недели работы вперед и переезд назад в Кембридж, если только я сейчас же исчезну и не буду больше появляться в компании.
- Эдик, - я запнулся и испытал смешанные эмоции: грусть оттого, что нелепая фигура Эдика исчезнет из этих стен, радость за неудавшегося сборщика, возвращающегося в знаменитый университет , и легкую тревогу за будущее.
- Ну, я не прощаюсь, увидимся перед отъездом. Спасибо за поддержку. - Эдик пристально посмотрел на меня. - Без тебя и академика здесь бы было совсем тоскливо. Я только хочу, чтобы ты знал: эту карикатуру нарисовал не я. Нет, я бы конечно мог нарисовать, если бы захотел, я же в детстве занимался в кружке рисования, мне руководитель даже несколько раз говорил, что у меня натюрморты очень хорошо получаются. Ты знаешь, рисовать людей гораздо сложнее, но...
- Эдик, ну что ты..., - я запнулся, и мне стало неловко.
- Приходи прощаться, - Эдик улыбнулся, сложив кончики губ. - Мы сложим вещи и вас позовем. Это даже здорово, обратно через Америку я поеду другим маршрутом. - В глазах у него был заметен блеск, который уже давно не появлялся. - Сюда я ехал по северной дороге, а в этот раз поеду через южные штаты. Техас, Аризона... В Аризоне есть замечательный кратер от метеорита, я обязательно там остановлюсь. - Он мечтательно склонил голову на бок. - Будет иногда сниться, что я иду по коридору Пусика. Представляешь, просыпаешься в кошмаре, лежишь, понимаешь, что на самом деле свободен и вытираешь пот со лба. - Эдик застенчиво улыбнулся.
Я вдруг вспомнил, что та же самая мысль приходила мне в голову, и загрустил окончательно и бесповоротно.
Эдик радостно помахал рукой, в последний раз сел в хромированный динозавр и с мягким рычанием отъехал от здания компании. Неожиданно он свернул в сторону и, поднимая горы пыли, понесся по проселочной дороге, идущей через заброшенное поле прямо к автостраде. Сотрудники Пусика этой нелегальной трассой никогда не пользовались, предпочитая не нарушать закон и подъезжая к компании по гладкой, асфальтированной магистрали. Я смотрел из окна на эту сцену, вспоминая огромный автопоезд, чуть не разрушивший здание Пусика. Мне показалось, что с отъездом Эдика заканчивается странная, немного романтичная и наполненная неожиданностями эпоха.
- Ну что, убрался мудак? - Из прохода появился Ефим. - Слава Богу, я уж нашел, чем его прищучить. - Он отвлеченным взглядом посмотрел на меня. - Садист! Он специально сюда приехал надо всеми издеваться. Мерзавец! Подлец! Провокатор! Что смотришь, не веришь? - Ефим явно обращался ко мне.
- Да какой из него провокатор, Ефим? - в недоумении сказал я.
- Листен, Листен, Листен, - Ефим начал раздражаться. - Что ты его покрываешь? Он плохой человек, я тебе говорю! Нечистоплотный, ты знаешь, что он сделал?
- Что?
- Мне рассказали, - Ефим поморщился. - Ты не поверишь, но это факт! Он булку из фургона спер!
- Какую булку? - я ничего не понимал.
- Взял и спер, мне все рассказали. Подошел к фургончику, который обед привозит, погримасничал, огляделся вокруг, убедился, что никто не видит, и спиздил! Схватил бутерброд и спрятал под майку! Да, мать твою! Не веришь? - Ефим затряс руками. - Я тоже не верил, но это на него похоже. Мне такой человек рассказал, которому я как себе доверяю. Схватил булку и за пазуху засунул! Глазки у него вороватые, бегают вокруг, неужели не замечал? Спиздил бутерброд, мать его так! Два доллара сэкономил, - Ефима передернуло.
- Ефим, ну что вы, не может такого быть!
Я вспомнил, как Эдик, болезненно боявшийся располнеть и стеснявшийся своего возраста, каждое утро пробегал несколько километров вокруг Литтл-Три. Когда приходило время обеда, маленький проржавевший фургончик, управляемый худым китайцем, развозил по окрестным фирмам обеденные бутерброды и кока-колу. Эдик, обычно приносивший пластмассовые баночки с йогуртом из дома, соблазнялся вкусными запахами и, преодолевая искушение, подходил к соблазнительным прозрачным пластиковым дверцам, за которыми лежали румяные булочки с колбасой, куриными шницелями, майонезом и помидорами.
- Ах, да я же сегодня творог принес, - ворковал он. Рука его сама тянулась к дверцам, но, вспомнив о количестве калорий, спрятанных за румяной поджаристой корочкой соблазнительного бутерброда, Эдик отступал в сторону. - Впрочем, - начинал он сдавать позиции, - я сегодня восемь километров утром пробежал. Обычно я пробегаю пять или шесть, а сегодня восемь. - Рука сама тянулась к стеклянным дверцам, но затем со страхом дергалась и пряталась за спину. - Нет, я не могу. - Эдик с надеждой смотрел на меня, будто ища поддержки. - Хотя, - он явно искал спасительный аргумент, - сегодня придется часов до одиннадцати остаться, программы изучать. Лучше я дома ужинать не буду! - Он зажмуривался, и рука тянулась к запретным полочкам, открывала дверцы, нащупывала ближайший бутерброд, спазматическим движением хватала его и вытаскивала на поверхность, как будто спешила перейти запретную черту, за которой уже нет возврата. -Уф... - вытирал со лба пот Эдик. - Он мучался еще пару минут, борясь с соблазном положить булочку на место и совершая круги вокруг фургончика. - Сколько с меня? - робко спрашивал он уставшую китаянку. - Пожалуйста, - после этого с обреченным видом засовывал булку в рот и в одно мгновение поедал ее, словно развратник, спешащий взять от жизни все запретные ее плоды и удовольствия.
"Наверняка кто-нибудь увидел его метания и настучал Ефиму" - понял я. - Ефим, ну что вы, он не мог ничего украсть! - возразил я еще раз.
- Листен, Листен, Листен, Листен! - Ефим напрягся и покраснел. - Точно спер, я знаю. Болезнь такая есть, я где-то про нее читал, не могут люди остановиться и все прут! И он такой же, нечистоплотный. Ты подумай, что он делает? - Ефим скривился. - Борю замучил, Леонида чуть до инфаркта не довел. Он же ссыт мимо унитаза! Ты себе представь, он приехал в компанию, пришел в сортир и гадит прямо на пол! - Ефима передернуло от отвращения. - Вначале булку спер, потом шпинделя! Да, да! - закричал он. - Спиздил шпинделя, на два миллиона! Он такой, он специально сюда приехал, есть такие, что любят всюду нагадить! Карикатуру гадкую на стене повесил, изобразил нас всех кучей говна! Ну, правда, с золотом. - Ефим на секунду задумался и затряс головой. - Спасибо хоть на этом. Наплевать! Ну да хрен с ним, спер два миллиона и пусть гуляет, купит себе домик в Кембридже, мне наплевать. Главное, я так счастлив, что он уедет отсюда, сил уже нет. Я ему сказал: "Если ни разу в компании не появишься, все оплачу, и переезд и месяц вперед." Пусть только исчезнет. Я же не знал, как от него избавиться! - Ефим фыркнул, как рассерженный кот.
- Ефим, - Леонид учтиво подбежал к президенту с рулоном перфорированной бумаги.
- Ну что еще, опять что-нибудь спиздили, что ли?
- Шпиндели нашлись! В ведомости ошибка - они нам поставили шестнадцать штук, а написали шестьдесят шесть!
- Ну и хрен с ними, - Ефим зевнул. - Главное, что этот садист здесь больше не появится. Почаще бы они такие ошибочки делали! Все, Леня, вздохни свободно, тебя больше про бином Ньютона ни один мудак не спросит!
Эдик уезжал через пару недель. Около дома в самом центре Литтл-Три снова стоял огромный автопоезд, на прицепе которого взгромоздилось хромированное чудовище. На проводах Эдик немного выпил лишнего, расчувствовался, клялся мне и академику в любви и обещал перетащить нас в Кембридж, как только представится такая возможность. Он уже находился где-то далеко, сам не понимая, как его занесло к Пусику, тряс головой и предвкушал полную романтики поездку по южным штатам.
На следующее утро автопоезд отъехал на восток, в сторону лысых выжженных гор, покрытых утренней прохладой, навстречу розовому восходящему солнцу.
Мне было грустно. Казалось, даже кусты Литтл-Три помнят о хромированном мастодонте и его водителе, выруливающем по утрам на автостраду навстречу сборочному конвейеру.
Когда я вошел в здание компании, деловой Андрей в полосатой рубашке руководил разбором опустевшего рабочего места, еще недавно принадлежавшего ученому садисту.
- С компьютера все стереть! - с важным, начальственным видом распоряжался он. - Полки отдадим в отдел снабжения, там как раз телефонные справочники некуда класть. Кресло на сборку, Донгу не на чем сидеть. Стол к разработчикам для монтажа. Ну, кажется, все, - он удовлетворенно посмотрел по сторонам. Уголок, в котором сидел Эдик, мгновенно опустел, казалось, его здесь никогда не было. Остался только кусок стены, освещенный ярким люминесцентным, чуть подрагивающим светом, вибрирующее пустое пространство, лишенное своего наполнения.
- Дядя Ефим все-таки неправильно организовывает производство, - с ужасом услышал я тоненький голос. Я испуганно обернулся. Вокруг никого не было, опустевший зал светился зелеными огоньками собранных и готовых к продаже систем. - У нас в Кембридже, - капризно продолжал голосок, - никто не работает на таких системах.
- А булку спиздил! - возразил я призраку. - Я уже не говорю про шпиндели!
- Дядя Ефим меня скоро переведет, - вяло, замирая и растворяясь, отпарировал фантом и окончательно исчез в пахнущем канализацией прохладном воздухе, спускающемся с потолка через расчерченные черными свастиками вентиляционные решетки.